История лисы-метаморфа

Он вспомнил, в каком состоянии купил её у Этана Эдванса и представил, что пришлось пережить маленькой и хрупкой девушке. К тому же, вдали от неё он всё чаще и чаще вспоминал их жаркие ночи и то, с какой любовью и заботой она к нему относилась. На какой-то момент ему даже стало стыдно за то, что он смалодушничал и бросил её на попечение Джека Джонсона. «Подумаешь, утаила о том, что оборотень. Не факт, что я сам бы сказал. Это не меняет её отношения ко мне и к Никки, а значит и не должно влиять на моё отношение к ней». О том, как Чирра дралась, словно тигрица, спасая его и свою жизнь, он старался не думать. Тогда в карете после её признания, у него совершенно отшибло мозги. Он не мог логически думать. Воспитанный своим отцом как единственный наследник благороднейшего рода Дюссо Тейлоров, граф привык решать все вопросы как истинный аристократ – пером и словом. Он считал, что машут кулаками только недостойные мужчины, не имеющие никаких других аргументов. Именно поэтому граф добился такого высокого положения при королевской палате. Оливеру ещё мальчишкой объясняли, что те, кто разбирается в политике – управляют государством. А те, кто не имеет знаний и образования, не умеют работать головой, идут как наёмная рабочая сила. Разумеется, если бы не шоковое состояние от перевоплощения лисы в девушку, он бы взял себя в руки, развернул карету и обратился бы к стражам правопорядка. Ввязываться в драки, а тем более проливать кровь – это недостойно джентльмена. Даже дуэли среди аристократов обычно идут до первой крови. Что на него нашло в тот раз, почему взял кинжал из рук Чирры, он не мог дать себе ответа.

Подъезжал к Хьюддерсфилду в полном нетерпении. Миновав ворота города, он сразу направил кристалл к дому Джека Джонсона, где оставил Чирру. Она сидела на улице в крытой беседке в облике человека, брала своими тонкими пальчиками листочки из горы на столе, прикладывала к носу на несколько секунд, определяя запах, а затем раскладывала по цветным холщовым мешочкам. Как только Оливер увидел её, сердце забилось быстрее. «Вот я идиот! Как ещё сомневаться так долго мог?!».

– Чирра, – позвал он её. Девушка вздрогнула. Ещё никто не произносил её имя с такой хрипотцой в голосе, – прости меня.

Оборотень растерянно и неверующе подняла акварельно-голубые глаза на графа:

– Прости меня, что я сомневался в тебе, что исчез, не попрощавшись, что не писал… – чувства переполняли Оливера.

А девушка в этот момент просто встала и поцеловала его. Ей не нужны были никакие объяснения от графа. Он вернулся – и это главное. Мужчина обнял девушку и уткнулся носом в её макушку, вдыхая аромат её волос. Он бормотал, что теперь всё будет по-другому, он будет за ней ухаживать, ведь у них пропущен такой важный отрезок отношений, он говорил, что будет беречь её как зеницу ока, усыпать цветами и много-много всего он говорил, прижимая к себе тонкое тело Чирры. Девушка-оборотень же ничего не слушала, прижавшись к груди Оливера. Она слышала его участившееся сердцебиение, и это было для неё лучшим доказательством того, что она ему нужна. В носу защипало, из глаз катились слёзы.

***

Прошло несколько недель, выпал снег. В тот же день, когда Оливер привёз Чирру домой, он представил её слугам, сказав, что это дальняя родственница одного из его друзей, оставшаяся без крыши над головой, и теперь будет жить с ними. Разумеется, слуги не стали задавать никаких вопросов. Их места им были до́роги. Но то, как нежно и бережно относится граф к новой гостье, не укрылось ни от кого. Да и Ярэн с Дани не в первый раз увидели тонкий стан и золотистые волосы Чирры, но оба промолчали, сделав вид, будто поверили в историю графа. Руперт обмолвился, что давно не видел Рыжика. И тут же граф Оливер срочно сочинил историю, что когда ездил в Сетхем, сделал крюк и завёз лисицу в своё поместье под Фолчестером.

– Особняк маленький, внутренний двор небольшой. У Доминика теперь много дополнительных занятий, а Рыжику скучно. Да и в поместье у меня большие угодья. Дикому зверю там будет только лучше, – пояснил он, глядя на расстроенное лицо Руперта.