История любви

Я позволил расплатиться Филу; позже – редкий случай – Дженни похвалила мою интуицию («Еще станешь человеком, студентик»). Но когда мы везли его к автобусу, было тяжеловато. Глаза намокли. У него, у Дженни, да, пожалуй, и у меня. В общем, прощание было водянистым, а кроме этого, я ничего не запомнил.

После разных благословений он сел в автобус, и мы махали ему, пока он не скрылся из виду. Только тут настигла меня потрясающая новость:

– Дженни, мы официально муж и жена!

– Да, и теперь я могу быть стервой.

12

Если описать одним словом нашу повседневную жизнь в те первые три года, то это будет «жались». Каждую минуту бодрствования мы ломали голову, как, черт возьми, наскрести денег на то, что нам надо сделать. Короче – как-то перебиться. И ничего романтического в этом нет. Как там у Омара Хайяма? О, если б каждый день иметь хлеба каравай… Кувшин вина – и в тень деревьев, и так далее[24]. Замените эту книжечку стихов «Законом о трестах»[25] Скотта, и поймете, как эта поэтическая картина соотносится с идиллией моего существования. Что, рай? Какой, к черту. Мысль одна: сколько стоит эта книга (не найдется ли подержанная) и где бы – и вообще возможно ли – купить в долг пресловутую краюху и вино. И где бы стрельнуть денег, чтобы расплатиться с прошлыми долгами.

Жизнь меняется. Даже простейшее решение рассматривается бдительным бюджетным комитетом у тебя в голове.

– Слушай, Оливер, сходим сегодня на Беккета?

– Учти, это три доллара.

– Что ты хочешь сказать?

– Что доллар пятьдесят твой билет и доллар пятьдесят мой.

– Это значит «да» или «нет»?

– Ни то ни другое. Это просто значит три доллара.

Медовый месяц мы провели на яхте с двадцатью одним ребенком. То есть я был шкипером двенадцатиметрового судна с семи утра до того часа, когда моим пассажирам хватало, а Дженни – вожатой. Это был яхт-клуб «Пекод» в Денис-Порте (недалеко от Хаянниса), заведение, включавшее большой отель, променад и несколько десятков арендуемых домов. В одном из самых мелких бунгало я прибил воображаемую табличку: «Оливер и Дженни спали здесь – когда не отвлекались». Думаю, это делает нам честь – что после долгого дня ухаживания за нашими пассажирами (чаевые от них составляли важную долю наших доходов) у нас с Дженни оставались силы быть внимательными друг к другу. Я говорю «внимательными» из-за отсутствия в моем словаре слов, способных описать, каково это – любить Дженнифер Кавильери и быть любимым ею. Извините – Дженнифер Баррет.

Перед тем как поехать на Кейп-Код, мы нашли дешевую квартиру в Северном Кембридже. Я говорю «Северный Кембридж», хотя на самом деле это город Саммервилл, а дом был, по выражению Дженни, «обветшалый». Изначально выстроен на две семьи, но разделен на четыре квартиры, якобы дешевые, но цена кусалась. А что остается двум выпускникам? Здесь диктует продавец.

– Ол, как ты думаешь, почему пожарные не прикрыли халупу?

– Наверное, боятся зайти внутрь, – сказал я.

– Я тоже.

– В июне ты не боялась.

(Разговор происходил в сентябре, когда мы вернулись.)

– Тогда я не была замужем. Как замужняя женщина, считаю эту кибитку небезопасной на любой скорости[26].

– И что ты намерена делать в связи с этим?

– Поговорить с моим мужем, – ответила она. – Он этим займется.

– Слушай, я твой муж.

– Правда? Докажи.

– Как? – Подумав про себя: нет, не на улице же?

– Внеси меня через порог, – сказала она.

– Ты же не веришь в эти глупости?

– Внеси, и тогда я решу.

– Ладно. – Я подхватил ее и внес через пять ступенек на крыльцо.

– Почему остановился? – спросила она.

– А это разве не порог?

– Это не он. Не он.

– Я вижу нашу фамилию над звонком.

– Это не официальный порог. Вперед, лодырь!

До нашего «официального» чертога было двадцать четыре ступеньки, и на середине я остановился перевести дух.

– Почему ты такая тяжелая?

– Тебе не приходит в голову, что я могла забеременеть?

Наладить дыхание оказалось сложнее.

– А ты – да? – наконец вымолвил я.

– Ага, напугала?

– Нет.

– Не ври мне, пижон.

– Да. На секунду напрягся.

Я донес ее до верха.

Это один из немногих драгоценных моментов на моей памяти, к которому неприложим был глагол «жаться».

Моя знаменитая фамилия позволила нам открыть кредит в продовольственном магазине, вообще-то для студентов недоступный.

Но она сослужила нам плохую службу там, где я меньше всего ожидал: в школе Шейди-Лейн, где Дженни предстояло преподавать.

– Шейди-Лейн, конечно, не может платить столько, сколько государственные школы, – сказала моей жене директриса мисс Анна Миллер Уитмен, попутно заметив, что эта «сторона дела» вряд ли должна занимать Барретов.

Дженни пыталась рассеять ее иллюзии, но единственное, чего добилась в дополнение к предложенным трем с половиной тысячам в год, было двухминутное «хо-хо-хо». Мисс Уитмен решила, что Дженни острит, говоря, что Барреты должны платить за квартиру, как все другие люди.