История магии. От языческого шаманизма и средневековой алхимии до современного ведьмовства

Понятия о сновидении и о тропах сновидения завораживают людей, не принадлежащих к культуре аборигенов, но трудно получить реальное представление о том, что же представляют собой подобные тропы. Самый известный рассказ о них некоренного человека – книга «Тропы песен» Брюса Чатвина. Это наиболее убедительный рассказ, содержащий привлекательные, но вводящие в заблуждение выдумки, как мы дальше увидим. Различные классические этнографии повествуют об обширных песенных циклах, найденных по всей Австралии. Во время этих обрядов аборигены вызывают ритм страны через песню или, точнее, выпевают ритм ходьбы по холмам, равнинам или руслам ручьев. Спетые ритмы легко переводятся в танец и представление. Люди фактически вытанцовывают свою родину. Считается, такие песни появляются из самой страны, а ее человеческие обитатели становятся хранителями и передатчиками эпических песенных циклов, которые в настоящее время находятся под угрозой во многих частях Австралии из-за смещения с земли.

В этих историях, как и во всех убедительных выдумках, было нечто большее, чем просто крупица правды. Однако тропы песен не описывают непрерывные тропы – как мы только что видели, Сестры могут летать от одного источника воды к другому, но не пересекать землю между ними. Тропы сновидений описывают священную карту, сосредотачиваются на аспектах ландшафта, наиболее важных для людей с точки зрения их предков и космологии, а также на более обыденных проблемах, например, где можно найти варана Гульда или дикий ямс. Тропы укрепляют то, что аборигены считают Законом. Истории сновидений охватывают весь спектр жизни: от повседневности до самых широких космологических проблем, от жизни вокруг источника воды до звезд на небе. Мораль встроена в такие истории, так же как и вопросы собственности, обязанности по хранению земли. Есть здесь и элементы мореплавания. У истории сновидений много слоев, и посторонние люди могут воспринять только те, что лежат на поверхности. На самом деле слова и песни – только одна часть более широкого целого. Лишь через хождение или жизнь и смерть в пределах страны можно постичь истинный смысл. Интеллектуальное восприятие мира должно сочетаться с полным чувственным и эмоциональным опытом, присущим всей человеческой жизни с ее загадками, конфликтами, удовлетворениями и потерями. Для многих из нас, кто частично видит землю с точки зрения ее цены и переезжает с места на место в течение всей жизни, трудно понять глубокую укорененность идентичности в земле, которую чувствуют многие аборигены.

Может показаться, что сновидение относится к прошлому, но для аборигенов это не так. Его точнее описывать как «вечное настоящее», в котором прошлое и настоящее сливаются. Это трудно понять в рамках линейной концепции времени. Связь народов (хорошая или плохая) усиливается через понятие тотемизма (английское слово происходит от алгонкинского, возможно, слова народа оджибве, которое обозначает родство). У каждой аборигенной группы есть растение или животное в качестве тотема. Например, считается, что человек приобретает некоторые характеристики черного какаду или скального валлаби, которые являются их тотемом. Такая связь подразумевается буквально и дает людям сопричастность с миром. (Самое бледное отражение этой практики есть в названии спортивных команд в честь животных или птиц – например, Медведи играют с Бобрами.) Для аборигенов эта неразрывная связь людей и окружающего мира ставит под сомнение наше представление о человечности как о некоем отдельном состоянии. По-моему, это и есть магия в самом глубоком и чарующем смысле слова. Силы жизни взаимосвязаны и переплетены, так что Юрла может быть мужчиной или похотливой, порождающей силой, а Сестры – женщинами или камнями.

Далеко к северу от троп сновидений, которые мы рассматривали, на севере Арнемленда, живет племя йолнгу. Его представители позволят нам подробно рассмотреть, как вера в предков и духов вырабатывается более локально. Около 5000 человек из племени йолнгу живут сегодня на старых миссионерских стоянках или в небольших центрах. Как и во многих других регионах континента, люди здесь балансируют между требованиями западной культуры и собственными. Жизнь йолнгу сосредоточена вокруг мардайина, возможно, лучше всего это слово можно перевести как «священный закон», который регулирует землевладение и обязанности по отношению к земле вместе с циклами песен и танцев, предметов и картин, воплощающих закон. Ховард Морфи в своем убедительном отчете о жизни и искусстве йолнгу пишет: «Клану необходимо знать мардайин, если его люди должны выполнять обязательства перед предками, которые доверили им заботу о своей земле»[100].