История марксистской диалектики (От возникновения марксизма до ленинского этапа)

Очень скоро Маркс придет к выводу, что в общественном бытии вечный разум и вечные истины играют весьма незначительную роль. Он откажется от критики действительности с позиции этих истин. Тем более что позиция эта была не выражением сколько-нибудь сложившейся социальной концепции, а средством критики наличной действительности. Она была преодолена принципиально иным подходом. Тем не менее было бы большой ошибкой за точкой зрения «вечных истин», «естественных законов разума» и т.д. не разглядеть ту главную, центральную идею, которая лежит в основе критики и пронизывает не только начало, но и всю дальнейшую теоретическую и практическую деятельность Маркса. Это – идея свободы, идея освобождения человека и человечества из-под власти угнетающих его сил, идея становления личности, ответственной за свою судьбу и судьбу всего человечества. Возможности, пути и способы достижения свободы – вот проблема «номер один», с которой Маркс вступил в политическую борьбу своего времени.

В письме к А. Руге в сентябре 1843 г. он пишет, что условия духовной жизни Германии невыносимы для мыслящих людей, что всякое умственное движение подавляется едва начавшись и господствует «воплощенная глупость». Одновременно Маркс отмечает значительные внутренние трудности духовной жизни того времени. «Хотя, – пишет он, – не существует сомнений насчет вопроса – „откуда?“, но зато господствует большая путаница относительно вопроса: „куда?“. Не говоря уже о всеобщей анархии в воззрениях различных реформаторов, каждый из них вынужден признаться себе самому, что он не имеет точного представления о том, каково должно быть будущее» (2, I, 379).

Новое направление, пишет Маркс, не должно пытаться предвосхитить будущее или строить его образец. Такие попытки всякий раз терпели полный провал. Всякий раз действительность оказывалась грубее, неподатливее, не отвечала идеальным конструкциям реформаторов. Маркс предлагает иной путь: «…мы не стремимся догматически предвосхитить будущее, а желаем только посредством критики старого мира найти новый мир» (2, I, 379). Маркс высмеивает взгляд, согласно которому философы имеют в ящике письменного стола разрешение всех загадок истории. Он отвергает самое возможность такого разрешения и конструирования будущего. Решение вопроса он видит в критике существующего, которая «не страшится собственных выводов и не отступает перед столкновением с властями предержащими» (2, I, 379).

Каковы же цели и направление этой критики? «Критик, – по мысли Маркса, – может… взять за исходную точку всякую форму теоретического и практического сознания и из собственных форм существующей действительности развить истинную действительность как ее долженствование и конечную цель. Что же касается действительной жизни, то именно политическое государство даже там, где оно еще не прониклось сознательным образом социалистическими требованиями, содержит во всех своих современных формах требования разума. И государство не останавливается на этом. Оно всюду подразумевает разум осуществленным. Но точно так же оно всюду впадает в противоречие между своим идеальным назначением и своими реальными предпосылками.

Из этого конфликта политического государства с самим собой можно поэтому всюду развить социальную истину» (2, I, 380).

Летом 1843 г. Маркс обращается к гегелевской теории государства. И критика ее действительно позволила ему «развить социальную истину». Анализ государства стал переломным не только для логики Маркса, как было показано в первой главе, но также и для его взглядов на общество и исторический процесс.

Дошедшие до нас страницы «К критике гегелевской философии права» начинаются с разбора гегелевской мысли, что государство по отношению к семье и гражданскому обществу есть «внешняя необходимость», с одной стороны, и «конечная цель» – с другой. Что касается «внешней необходимости», то Маркс пока, видимо, склонен согласиться с Гегелем, поскольку эта необходимость достаточно явно сказывается в эмпирической зависимости и подчиненности семьи и гражданского общества государству. Маркс считает, что Гегель прав, когда он в этой внешней зависимости подчеркивает обособленность государства внутри общественной целостности. Когда же Гегель рассуждает о государстве как имманентной цели развития семьи и гражданского общества, Маркс вскрывает логическую порочность этой мысли, показывает изображенное Гегелем отношение между семьей и гражданским обществом, с одной стороны, и государством – с другой, как неразрешенную антиномию единичного и общего, свободы и необходимости, цели и средства.