История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

В «Диалектике природы» различные смысловые оттенки терминов «теоретическое» и «эмпирическое» специально не оговорены и иногда совмещаются. Тем не менее можно проследить тенденцию к их стабилизации и закреплению за ними того значения, которое мы назвали первым. Именно в этом значении дихотомия эмпирического и теоретического понимается в последних работах Энгельса, в которых говорится о естествознании и естествоиспытателях, в частности в некрологе «Карл Шорлеммер» (1892), где теоретический уровень науки (конкретно речь идет о теоретической химии, которой занимался Шорлеммер) определяется как анализ ее основных законов и ее связей с другими науками[626].

Отличительной особенностью теоретической науки Энгельс считал то, что ее содержание создается деятельностью мышления и представляет собой систему абстракций высокого уровня общности. Теоретическое познание уже не выражает собой непосредственную чувственную достоверность, а потому всякие попытки экстраполяции в эту область эмпирических методов исследования являются несостоятельными. Обращая внимание на это обстоятельство, Энгельс вместе с тем решительно подчеркивал, что содержание теоретической науки есть именно знание, и критиковал позиции тех представителей радикального эмпиризма, которые отрицали это. Ошибка эмпириков, отмечается в «Диалектике природы», состоит в том, что они сводят познание к чувственно фиксируемым операциям (например, к измерению) и когда они сталкиваются с абстрактными понятиями, то применяют к ним те же критерии, что и к данным прямого наблюдения. Эмпирик, иронизирует Энгельс, желал бы «видеть время и обонять пространство»[627]. Он «до того втягивается в привычное ему эмпирическое познание, что воображает себя все еще находящимся в области чувственного познания даже тогда, когда он оперирует абстракциями»[628].

Однако критика эмпиризма у Энгельса не означает отхода от идеи опытного происхождения знания. Абстракции, с его точки зрения, именно потому и являются знанием, что в специфической форме отображают действительные отношения материальных вещей. Эта мысль в «Диалектике природы» неоднократно иллюстрируется анализом происхождения философских и общенаучных категорий (материя, пространство, время, критика и т.д.), а также понятий математики. Скажем, математическое понятие бесконечно малого отражает ту действительную ситуацию, когда размерами и (или) массой данного тела можно пренебречь, поскольку ее отношение к массе (размерам) других рассматриваемых объектов очень невелико (земная масса и диаметр Земли по отношению к межзвездным расстояниям и т.п.). Природа, подчеркивал Энгельс, дает нам прообразы[629] для всех воображаемых величин и объектов, которыми оперирует абстрактная теория.

Гносеологический анализ теоретического мышления органически переходит в «Диалектике природы» в анализ его логической структуры. Связь этих двух аспектов его анализа Энгельс видит в том, что в обоих случаях главная задача исследования состоит в выявлении условий и предпосылок совпадения мышления с действительностью, которое в оперирующей абстракциями теоретической науке не может удостоверяться непосредственной очевидностью и представляет собой достаточно серьезную и сложную проблему. Но теория познания исследует эту проблему с точки зрения содержания мышления, логика – со стороны его формы.

Развивая и конкретизируя эту мысль, Энгельс критически рассматривает различные точки зрения на роль формальной структуры мышления в познании или – это, вероятно, точнее – разные уровни ее понимания.

Один из них представлен традиционной формальной логикой, которая адекватна задаче изучения деятельности мышления в рамках некоторой данной системы знания. Исследование же мыслительных форм в развитии, обусловленном обогащением и углублением содержания науки, составляет, по Энгельсу, предмет диалектической логики, которая представляет собой не что иное, как диалектику, примененную в качестве средства анализа такого специфического объекта, как теоретическое мышление. Выступая в функции логики, диалектика, по Энгельсу, не берет категорий, в которых выражаются результаты нашего познания, просто в качестве данного, а «имеет своей предпосылкой исследование природы самих понятий»[630].

В разработке проблем диалектической логики Энгельс во многом опирается на Гегеля. Он, в частности, высоко оценивает своего великого предшественника за то, что, в противоположность старой, чисто формальной логике, различные фигуры умозаключения у него не просто сополагаются, но приведены в отношения субординации, что давало возможность выводить их друг из друга. Вместе с тем, отмечает Энгельс, то, что у Гегеля является развитием логических форм, как таковых, на самом деле составляет не движение «чистого мышления», а развитие наших, покоящихся на эмпирической основе теоретических знаний об окружающей нас действительности.