История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Представляя читателю работу Маркса как первую попытку «объяснить определенную полосу истории, исходя из данного экономического положения»[1472] (в «Коммунистическом манифесте» этот подход был применен в общих чертах ко всей новой истории в целом, в статьях же, написанных для «Новой Рейнской газеты», он использовался при анализе текущих политических событий), Энгельс подчеркивает, что соответствие между экономикой и другими сторонами общественной жизни наиболее полно и определенно выявляется в крупномасштабном ретроспективном анализе. При исследовании же событий текущей истории и тем более при прогнозировании их хода «никогда не удается дойти до конечных экономических причин»[1473]. Это связано с тем, что изменения в хозяйственной жизни обычно выявляются с некоторым опозданием, так что «ясной картины экономической истории какого-нибудь периода никогда нельзя получить одновременно с самими событиями»[1474]. В этой ситуации, отмечает Энгельс, исследователь неизбежно вынужден брать экономический фактор как постоянный, принимать экономическое положение, сложившееся к началу периода за данное и неизменное для всего периода, или же принимать в расчет лишь некоторые, достаточно очевидные его изменения. Поэтому материалистическому методу нередко приходится «ограничиваться тем, чтобы сводить политические конфликты к борьбе интересов наличных общественных классов и фракций классов, созданных экономическим развитием, а отдельные политические партии рассматривать как более или менее адекватное политическое выражение этих самых классов и их фракций»[1475].

Неизбежное при исследовании текущих исторических процессов огрубление их экономической основы, игнорирование некоторых еще недостаточно выявившихся тенденций ее развития, как отмечал в своей работе Энгельс, создает возможность ошибок, в том числе и достаточно серьезных. Нельзя поэтому абсолютизировать получаемые выводы, рассматривать их как раз и навсегда данные, окончательные: каждый из них должен рассматриваться в качестве опорного пункта дальнейшего движения познавательного процесса к новому, более глубокому, полному и точному знанию.

Рассматривая под этим углом зрения теоретическое наследие Маркса, Энгельс показывает, что материалистическое понимание истории помогло ему видеть суть текущих исторических событий значительно глубже, чем это удавалось кому-либо из буржуазных историков (это касается, в частности, оценки перспектив нового революционного взрыва после поражения революции в 1849 году, вывода Маркса о том, что после подавления Парижской коммуны центр европейского революционного движения переместился в Германию, и др.). Вместе с тем, признает Энгельс, «неправы были и мы»[1476], надежды на скорую пролетарскую революцию тогда, в конце 40 – начале 50-х годов XIX века, оказались иллюзией. Причину этого, отмечает Энгельс, исчерпывающим образом выяснила сама история, которая доказала, что состояние экономического развития Европейского континента было тогда еще не настолько зрелым, чтобы устранить капиталистический способ производства. Капитализм, как показал ход промышленного развития в крупнейших европейских государствах, обладал еще значительными возможностями роста и расширения. В конце 40 – начале 50-х годов этот потенциал его будущего развития было еще трудно увидеть. Отсюда и допущенная в то время Марксом ошибочная трактовка ближайших перспектив социального развития, которую разделял и Энгельс. Но данная конкретная ошибка, отмечал Энгельс, не может поставить под сомнение тех выводов марксизма, которые выходят за пределы локальных отрезков исторического процесса и характеризуют его направленность в целом. Действительно, распространение капитализма на новые страны и регионы не только укрепляло его позиции, но и расширяло масштабы противостояния ведущих классов капиталистического общества, неизмеримо увеличивая силу пролетарского революционного движения.

Диалектика объективного и субъективного в истории

Значительный вклад работы Энгельса 90-х годов вносят и в разработку комплекса теоретических проблем, связанных с диалектикой объективного и субъективного факторов общественного развития.

«Люди сами делают свою историю»[1477], – подчеркивает Энгельс. Основная проблема материалистического понимания истории состоит для него в том, чтобы объяснить, как можно «делать историю», если ни природа, ни находимые нами социальные условия от нас не зависят. Решение этого вопроса Энгельс ищет на путях анализа природы исторической необходимости, в ее отношении с суверенитетом наделенных волей и сознанием личностей, из действий которых и рождается то, что мы называем историческими событиями.