История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

В итоге взаимодействия трех основных законов диалектики возникает единая система диалектических связей и переходов, каждый элемент которой выполняет свою особенную функцию, охватывая совокупным действием всю действительность. Закон единства и борьбы противоположностей обнаруживает свое определяющее воздействие в узловых пунктах развития, на существенных стадиях бытия и изменения объектов. Закон перехода количественных изменений в качественные наиболее явно обнаруживает свое действие при переходе к каждому новому этапу развития. Действие закона отрицания отрицания проявляется как связь по меньшей мере трех следующих друг за другом фаз развития. Именно поэтому действие данного закона наиболее четко обрисовывается в сравнительно быстро развивающихся и наиболее сложных системах – в живой природе, в ее отдельных организмах, цепочках поколений, популяциях, биоценозах и в целом в биосфере. Действие его проявляется и на разных уровнях общественно-исторического процесса.

Наряду с анализом действия трех основных общих законов материалистической диалектики Энгельс исследует и отдельные категориальные пары, и прежде всего – свободу и необходимость. Специально Энгельс рассматривает и особые закономерности субъективной диалектики в смысле диалектики процесса познания.

Диалектика как метод в ее противоположности метафизике и эклектике

В методологическом плане по сей день чрезвычайно важным остается вопрос о взаимоотношении диалектики, метафизики и эклектики[423]. Энгельс не ограничился принципиальным противопоставлением «диалектики как высшей формы мышления»[424] метафизическому методу, оценкой его исторической ограниченности. Выполнив свою позитивную роль в деле первоначального накопления знания и его систематизации, метафизика, отмечает Энгельс, показала свою явную неспособность быть методом решения фундаментальных научных проблем, поставленных развитием науки и практики в XIX веке. Реанимация метафизических идей в новых исторических условиях, когда развитие естествознания требовало сознательного овладения диалектическим методом мышления, ставила перед марксистами задачу по-новому взглянуть на связи естественных и общественных наук в целом, философии и естествознания, философии и истории, теории и метода в частности.

В период упрочения марксистских идей в социалистическом движении Германии широкое распространение получили разного рода эклектические доктрины, сочетавшие в себе разнородные положения вульгаризированного кантианства, фейербахианства, исторического материализма, буржуазной политэкономии, утопического социализма. Процветал эклектический социализм, который Энгельс характеризовал как «смесь из более умеренных критических замечаний, экономических положений и представлений различных основателей сект о будущем обществе»[425]. В этой связи бескомпромиссную критику эклектики как определенного способа мышления Энгельс считал важным условием революционной идеологии.

Если метафизик, по словам Энгельса, «мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями»[426], игнорируя одну из них во имя абсолютизации другой, снимая тем самым проблему объективного саморазвития материального мира, то эклектик в отличие от него признает наличие обеих противоположностей. Однако дальше их формальной констатации эклектика не идет.

Характерным проявлением эклектического подхода в понимании Дюрингом общественной жизни Энгельс считал его метания между утопичной идеей «равенства воль» и фактом неизменного подчинения одной из них другой в реальной жизни. Исходным пунктом истории Дюринг считал равного самому себе «единственного» индивида, желания которого абсолютны и не обременены обязанностями. Однако для объяснения фактов эксплуатации и социального неравенства он пользовался своей моделью «робинзонады». По Дюрингу, в истории всегда сосуществовали Робинзон и Пятница. Один трудился и производил, а другой насильно присваивал созданные материальные и духовные блага. Иначе говоря, Пятница работает, а Робинзон принуждает его к труду, узурпировав с помощью насилия функцию распределения. Категории труда и насилия, производства и распределения вначале освобождаются Дюрингом от всякой исторической детерминации, затем спекулятивно комбинируются и, наконец, «навязываются» реальным общественным процессам как их абсолютно истинная, универсальная сущность. Причем насилию и производной от него «насильственной собственности»[427] Дюринг идеалистически приписывал роль движущей силы всемирной истории.