Читаем История моды. С 1850-х годов до наших дней полностью

Публика приходила в восторг от дебютанток каждого сезона. Маргарет Уигхэм, дочь богатейшего производителя вискозы, стала лондонской «дебютанткой года» в 1930 году. У наследницы империи Woolworth Барбары Хаттон на ее первом балу в 1932 году играли четыре оркестра и пел популярнейший певец Руди Вэлли. Любимица прессы дебютантка Бренда Фрейзер появилась на обложке журнала Life в 1938 году и получила прозвище celebutante (знаменитая дебютантка). Дерзкий образ флэпперов остался позади, и даже дебютантки стремились к зрелой утонченности. Vogue в 1937 году рекомендовал: «Стремитесь выглядеть как светская женщина, уравновешенная и искушенная».

Уоллис Симпсон олицетворяла новый «интенсивный» шик как до, так и после свадьбы с Эдуардом, бывшим принцем Уэльским. Когда он стал королем Эдуардом VIII в январе 1936 года, он уже был известен своим смелым вкусом и образом жизни плейбоя. Вскоре он отрекся от престола в пользу младшего брата (который стал королем Георгом VI), чтобы жениться на миссис Симпсон, разведенной американке. Герцог и герцогиня Виндзорские, как они стали известны после своей свадьбы в июне 1937 года, были настоящими иконами стиля. На свадьбу герцогиня Виндзорская надела простое светло-голубое платье от Mainbocher, специально выкрашенное в этот цвет, чтобы соответствовать интерьеру свадебной часовни. Она была значимой клиенткой домов высокой моды и прославилась своим сдержанным, почти аскетичным стилем. Ее простые ансамбли от Mainbocher, Schiaparelli, Balenciaga и других кутюрье служили фоном для ее великолепной коллекции драгоценностей. В отличие от выдержанного стиля герцогини образ герцога был спортивным и раскованным, что повлияло на мужской гардероб в целом. Столкнувшись с вынужденным бездельем после отречения, Эдуард и Уоллис считали культивирование стиля своим призванием.


Эдуард, принц Уэльский (недолгое время король Эдуард VIII), и его жена, разведенная американка Уоллис Уорфилд Симпсон, на фото, сделанном в замке Балморал. В этом десятилетии они были законодателями мод для высшего общества.


Модные СМИ

Журналы предлагали уход в мир фантазии, и влиятельные модные редакторы, такие как Кармел Сноу, начавшая работать в Harper’s Bazaar в 1933 году, определяли позицию издания. Пресса настойчиво рекламировала роскошные товары и описывала фасоны, указывая точное назначение наряда, например «платье для бриджа» или «платье для ланча», поощряя приобретение обширного гардероба, чтобы помочь модной индустрии. Экстравагантные колонки Дианы Вриланд «Почему бы и нет?» для Harper’s Bazaar были типичным примером модного акцента на фантазию. Но журналы публиковали и советы по экономии средств, отражавшие текущую реальность. Некоторые породы собак рекламировали в качестве еще одного модного аксессуара. Знаменитости были повсюду, включая демонстрацию моделей одежды и рекламу товаров. Начали издаваться два новых модных журнала для мужчин Apparel Arts в 1931-м и Esquire в 1933 году.

Фотографии и иллюстрации делили между собой страницы крупнейших изданий. Поразительные снимки Эдварда Стейхена и Георгия Гойнингена-Гюне определили стандарты для модной фотографии. В июле 1932 года снимок купального костюма работы Стейхена стал первой цветной фотообложкой французского Vogue. Хорст П. Хорст начал фотографировать для Vogue в 1931 году. Появились и другие талантливые фотографы. Фотографии Джона Роулингса впервые были опубликованы в Vogue в 1936 году. Луиза Даль-Вульф, у которой была собственная студия в Нью-Йорке, начала работать на Harper’s Bazaar. Тони Фрисселл из Нью-Йорка присоединилась к команде Vogue в 1931 году. Мартин Мункачи, в 1920-х годах работавший на журнал Die Dame в Берлине, стал сотрудничать с Harper’s Bazaar в 1934 году, использовав в своих модных работах опыт спортивного фотографа. Родившийся в Германии Эрвин Блюменфельд начал свою карьеру как модный фотограф в Париже, а Джордж Платт Лайнс делал снимки для нескольких журналов. Дизайнер и фотограф Сесил Битон, начавший работать на Vogue в самом конце 1920-х годов, был известен еще и снимками британской королевской семьи.

Несмотря на развитие модной фотографии, талантливые иллюстраторы продолжали влиять на общее восприятие моды. Среди модных иллюстраторов самыми крупными звездами оставались Эрте в Harper’s Bazaar, а также Жорж Лепап и Эдуардо Гарсия Бенито в Vogue. Появившиеся новые таланты в рисунках делали акцент на жестикуляцию, а не на статичные позы персонажей, как в 1910-х и 1920-х. Самыми заметными среди них были Кристиан Берар, Марсель Вертес, Карл Эриксон (известный просто как Эрик) и Рене Грюо.

Модные технологии

Перейти на страницу:

Похожие книги

Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти
Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Известный французский писатель и ученый-искусствовед размышляет о влиянии, которое оказали на жизнь и творчество знаменитых художников их возлюбленные. В книге десять глав – десять историй известных всему миру любовных пар. Огюст Роден и Камилла Клодель; Эдвард Мунк и Тулла Ларсен; Альма Малер и Оскар Кокошка; Пабло Пикассо и Дора Маар; Амедео Модильяни и Жанна Эбютерн; Сальвадор Дали и Гала; Антуан де Сент-Экзюпери и Консуэло; Ман Рэй и Ли Миллер; Бальтюс и Сэцуко Идэта; Маргерит Дюрас и Ян Андреа. Гениальные художники создавали бессмертные произведения, а замечательные женщины разделяли их судьбу в бедности и богатстве, в радости и горе, любили, ревновали, страдали и расставались, обрекая себя на одиночество. Эта книга – история сложных взаимоотношений людей, которые пытались найти равновесие между творческим уединением и желанием быть рядом с тем, кто силой своей любви и богатством личности вдохновляет на создание великих произведений искусства.

Ален Вирконделе

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Искусство жизни
Искусство жизни

«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.

Шамма Шахадат

Искусствоведение