История моей жизни

Никогда и никого еще так здесь не встречали. Незамеченной проехала королева Наталия, и никто не улыбался Ротшильду, а тут бедняк, больной, дающий гривенники на-чай, - и вдруг такая встреча! Замечаю слезы в серых глазах спутницы...

Но кто он? Почему такая честь?

В Ялте встреча принимает грандиозные размеры. Толпа запружает всю набережную, и мы подвигаемся шагом.

Снова цветы и радостные улыбки. У больного лицо покрывается румянцем. Восторг толпы все еще волнует пассажира, но в cго черных влажных глазах я замечаю усталость.

Согласно распоряжению Миши, везу моего пассажира к Цыбульскому.

Спутница заявляет, что больной чувствует себя плохо и просит меня и хозяина дачи помочь ей отвести больного в номиату. Приезжий впадает в забытье. Осторожно дотрагиваюсь да его сухой, костлявой руки, помогая ему выйти из коляски.

- Какая была встреча! - говорю я Цибульскому, оставшись с ним наедине. - Вы не знаете, кто он? Почему его так чествуют?

- А кто его энае... Фамилия ему Надсон, а гдe служит - неизвестно...

Мнe это имя тоже ничего не говорит, и я с досадой пожимаю плечами.

Получаю от Миши телеграмму: "Выезжай немедленно имеются первоклассные гости".

Не знаю почему, но телеграмма хозяина вызывает во мне сильнейшее негодование, я проклинаю день и час, когда вздумал пойти в Севастополь.

Два с половиной года живу среди злых людей, впускающих меня в дом с черного хода. Ни одного дружеского слова, ни малейшего участья... Мише нет дела до моих переживаний, а когда однажды я заявляю, что хочу учиться, он высмеивает меня... Ну, так пусть же он живет без меня... Такое счастье я найду везде.

Помню, зимой Данила находит за подушками ландо толстую .книгу, забытую кем-то из пассажиров. Миша от книга отказывается, тогда я беру ее себе. Книга оказывается трудной, и все же я ее одолеваю. Название книги: "Характер". Написана английским ученым по фамилии Смайльс. По прочтении книги убеждаюсь, что у меня нет никакого характера, но что можно его создать. И вот теперь я решаю укрепить мою волю и покинуть Крым. Пусть меня ждет неизвестность, но не может же cлужить целью жизни - состоять "рассказчиком окрестностей"...

План ухода мною выработан подробно. Сорок рублей, полученные от последнего пассажира, беру себе на дорогу. Убежден, что в этом нет ничего преступного. Небольшая сумма явится единственной оплатой за мой длительный и нелегкий труд.

Расстаюсь с Окуневым легко и без всякой печали.

Знаю, что меня ждут тяжелые дни, дни бесприютного одиночества, но все же сидеть на тряских козлах и врать для забавы господ проезжающих гораздо хуже.

6. НЕИЗВЕСТНОСТЬ

Ухожу из Ялты ранним утром. Иду по мягкой тропе вдоль широкого шоссе. Направо - синий простор, украшенный золотым просветом восхода и белыми оскалами бегущих волн, а налево - тёмнозеленая вязь густолиственных садов и парков.

В светлой тишине струятся запахи созревших слив, яблок, винограда... Дышу полной грудью, радуюсь моей свободе и бодро шагаю по массандровской дороге. Держу путь на Гурзуф.

В этот рассветный час, когда чайки боятся криком нарушить тишину встающего дня, когда при полном безлюдии особенно просторны и светлы горизонты и когда земля пахнет медом и крепким звoном медленно уходящего лета, я приветствую самого себя - независимого, вольного бродягу...

Знаю - впереди ждет меня ненастье... Ну и пускай...

Зато сейчас я один - прощальным голосам провожает меня голубое море, малиновым знаменем машет мне заря, приветливо кланяются освобожденные от плодов вершины яблонь, шлют свое "прости" тяжелые ветви, украшенные фиолетовыми ожерельями сочных слив, радуют мой взгляд озаренные утренними лучами янтарные гроздья позднего винограда, и по-родственному улыбается мне вечно цветущий Никитский сад.

Прохожу мимо Гурзуфа, прекрасного гнезда избалованных богатствам людей. Сейчас я вижу над долиной возвышающийся Ай-Даниль. Мой слух улавливает топот лошадей и шум колес по мелкому гравию шоссе. Оглядываюсь. Меня настигает легкий плетеный шарабан, запряженный парой малорослых буланых шведок. На козлах сидит Керимка -широкоскулый паренек с косыми поблескивающими щелками вместо глаз. Я его хорошо знаю. Он приемыш Османа, известного содержателя лошадей, легких экипажей и лучшего проводника.

- Эй, куда шатай-болтай? - кричит мне Керимка, растягивая толстогубый рот в улыбку.

- A ты куда? - спрашиваю я.

- На Сымферополь лайда... Осман продал...

- Что продал?

- Лошадка продал... Шарабан продал... Мене продал...

- Кому?

- Бухштаб... Знаишь Бухштаб?

Сообщение Керимки меня не удивляет. Разбогатевшие в Крыму торговцы любят обзаводиться собственными дачами и выездами.

По приглашению Керимки сажусь в шарабан, прямо в Симферополь, с кормежкой, как водится, в Алуште.

Брожу по местному базару и обзавожусь имуществом. Покупаю - смену белья, холщевую сумку, какие носят пешеходы за спиной, приобретаю жестяный чайник, сахар, целых два фунта колбасы и большой ситный хлеб.