История неустрашимого капитана Кастаньетта

Эрнест Катрель ИСТОРИЯ НЕУСТРАШИМОГО КАПИТАНА КАСТАНЬЕТТА

Предисловие

Вряд ли найдется хоть один из вас, друзья мои, кто никогда не слышал о Человеке с деревянной головой. В детстве я и сам частенько приходил к Дому инвалидов, чтобы увидеть этого храбрейшего из храбрых. Но какие-то роковые случайности, даже не могу точно сказать какие, всегда мешали мне познакомиться с ним.

Человек с деревянной головой, уверяли меня, — ужасный смутьян, больше всего на свете он любит играть в шары и чуть ли не каждый день ссорится на эспланаде со своими бывшими товарищами по оружию. Наверное, поэтому он перед смертью решил завещать им свою драгоценную голову, чтобы они пользовались ею в память о нем. Видимо, таким способом он хотел и после смерти участвовать в своей обожаемой игре.

А я сейчас расскажу вам историю неустрашимого капитана Кастаньетта, племянника знаменитого Человека с деревянной головой.

I РАННЕЕ ДЕТСТВО 1770–1793

Кастаньетт (его звали Поль-Матюрен) появился на свет в Париже 15 августа 1770 года, ровно год спустя после рождения мальчика, которому суждено было стать императором Наполеоном I. Кровавые эпизоды Революции происходили у него на глазах, и это сделало юного Кастаньетта настоящим философом. Он видел столько страданий, что в конце концов стал принимать все как должное. Да и к нему самому судьба не благоволила: к пятнадцати годам он успел трижды вывалиться из окна, дважды упасть в колодец и четыре раза — в реку.

Один из его приятелей выбил ему глаз кулаком за то, что Кастаньетт отказался кидать камни в королеву Марию-Антуанетту, когда ту вели на эшафот (16 октября 1793 года). «Подумаешь, — сказал он, вернувшись домой одноглазым, — я же был косым с двумя глазами, зато теперь наверняка не буду косить…»

II ОСАДА ТУЛОНА 1793

В 1793 году, в достаточной степени насмотревшись на кровавое торжество Революции, Кастаньетт решил, что лучше ему пойти в солдаты и отправился к дяде, который был тогда сержантом знаменитого полка санкюлотов.

Мне не хотелось бы, дети мои, чтобы вы подумали, будто эти самые санкюлоты[1] ходили совсем без штанов, как какие-нибудь шотландцы, которые предпочитают юбки. Нет, санкюлотами называли самых яростных республиканцев, и только из-за того, что они носили вместо коротких штанов с шелковыми чулками длинные брюки из грубой материи, а это считалось в те времена ужасным нарушением правил хорошего тона.

Итак, Кастаньетт уехал в Тулон, предстал там перед самим Бонапартом и так понравился молодому военачальнику, что тот приказал немедленно принять новобранца в батальон департамента Кот-д’Ор, который сразу же был послан в атаку на Гибралтар.

17 декабря солдаты пошли на приступ, и юный Кастаньетт проявил такие чудеса храбрости и так напропалую рисковал, что английским ядром ему оторвало левую руку. Заглянув в походный лазарет, где лежали раненые, Бонапарт увидел там своего отважного рекрута.

— Как?! Ты уже покинул поле боя?!

— Ни в коем случае, мой командир! Как только я смогу снова взяться за оружие, я стану служить своему Отечеству!

— Сколько тебе лет?

— Двадцать три года.

— Как мне жаль, что тебя так покалечили! Я всем сердцем сочувствую тебе!

— Вы очень добры, мой генерал, но не стоит так уж меня жалеть и тем более сочувствовать. Понимаете, в левой руке у меня как раз начинался чертовски мучивший меня ревматизм, а теперь я совсем выздоровел от него.

— Капитан, — обратился Бонапарт к одному из своих адъютантов, — прикажите пришить сержантские нашивки к рукаву этого славного воина: они помогут ему скорее, чем повязки лекарей!

III АРКОЛЕ 15, 16 и 17 ноября 1796 года

Три года спустя, при Арколе, Кастаньетту снова выпал случай быть замеченным своим молодым генералом.

Вы, конечно, не раз видели, дети мои, картинки с изображениями знаменитой атаки на Аркольский мост. Трижды французы бросались на приступ, и трижды австрийцы отбрасывали их назад. Бравые гренадеры Ожеро дрогнули под дождем снарядов.

Тогда Бонапарт сам возглавил войско со знаменем в руках и кинулся вперед, не обращая внимания на пули и пушечные ядра, сыпавшиеся со всех сторон. Прикрывая командующего своим телом, генерал Ланн получил три ранения. Адъютант Наполеона Мюирон, который уже спас ему жизнь при осаде Тулона, был убит совсем рядом с ним. И именно здесь то же ядро, которое убило Мюирона, оторвало у бедняги Кастаньетта обе ноги.

Бонапарт, который решил, что надо покинуть Арколе в тот же вечер, когда французами была одержана грандиозная победа, обходя войска, обнаружил увечного сержанта в повозке с другими ранеными.

— Это ты? Опять тебя задело? — удивился Бонапарт, узнав старого знакомого.

— Вы же видите, мой генерал. На этот раз — ноги: вороватое ядро украло у меня обе сразу. Ну и замечательно, не было бы счастья, да несчастье помогло, как говорится…

— Какое же в этом счастье?