История одного поколения

— Демичев, — заорал он, для лучшей слышимости разбивая оконное стекло, — скомандуй своим козлам, чтобы отошли от двери и дали выйти женщине! Узнаешь ее, надеюсь?

— Не стрелять! — тут же приказал Петр, выходя из-за дерева и делая знак своим подчиненным. — Востряков, ты?

— Я. Выпусти Натаху, а потом мы с тобой поговорим по-мужски.

Пораженный Петр покачал головой и растерянно сдвинул фуражку на затылок. Затем он что-то скомандовал помощнику и снова обратил свой взор к окну:

— Выпускай ее, я приказал всем спуститься на первый этаж.

— О’кей, — прохрипел Востряков.

— Толя, пойдем со мной! — вдруг взмолилась Наталья, когда он выталкивал ее из квартиры. — Прошу тебя, сдайся им добровольно! Они же тебя убьют!

— Уф, черт, как же ты меня достала!

— Но откуда там взялся Толька Востряков? — Бравый командир омоновцев Петр Демичев никак не мог прийти в себя от изумления.

Стоило Наталье выбежать из подъезда, как он тут же увлек ее в сторону, подальше от опасных окон, и принялся расспрашивать.

— Да, действительно, — невпопад кивнула она, погруженная в какие-то тяжелые раздумья.

— А кто еще?

— Его напарник.

— Вооружен?

— Нет, кажется, нет. А еще там находится Андрей… Петя, умоляю тебя, сделай что-нибудь такое, чтобы не было стрельбы. Они же его могут убить!

— А как ты сама оказалась в этой квартире, и кем тебе приходится этот Андрей?

Наталья смутилась и покраснела.

— Это мой бывший ученик. Я же работаю учительницей в школе…

— И сколько же лет этому малышу? — усмехнулся Петр. — Десять, двенадцать, пятнадцать?

— Двадцать пять, — смутившись еще больше, невнятно пробормотала женщина.

— Эх, мать, — глядя на нее с искренней симпатией, только и вздохнул Петр. — Замуж бы тебе пора!

— Его родители против…

— Я не о нем говорю. Тебе нужен нормальный мужик нашего возраста, а не какой-нибудь там маменькин сынок. Кстати, его родители сидят в нашем автобусе, так что, если хочешь, можешь пойти с ними поздороваться.

— Чьи родители — Андрея?

— Да. Буквально через десять минут после налета на дачу к ним зашел сосед и нашел их связанными. Именно поэтому мы так быстро приехали. Так что — пойдешь здороваться?

— Они меня не признают…

— Нет, не могу, — пробормотал Востряков, опуская пистолет, — вместе же на выпускном вечере квасили, а теперь будем палить друг в друга…

— Чего ты не можешь? — взвился напарник. — А ну, тогда дай мне. — И он, резким движением выхватив пистолет, два раза выстрелил в окно.

— Что ты делаешь, козел!

Третьего выстрела не последовало, поскольку Востряков набросился на своего напарника, свалил его на пол и уже там, выкрутив руку, обезоружил.

— Прекрати палить, придурок! — снова раздался снизу голос Демичева. — Или ты хочешь, чтобы мои снайперы тебе башку снесли?

— Все, Петруха, мы сдаемся, — проорал в ответ Востряков, выкидывая пистолет в окно, — скажи своим громилам, пусть заходят. Но только без мордобоя — не люблю!

Через несколько минут в квартиру ворвались омоновцы.

— Ну-ну, полегче, ребята, — пробормотал Востряков, закованный в наручники и успевший таки получить по ребрам несколько увесистых ударов прикладом, — а не то я вашему командиру пожалуюсь.

Его напарник в этот момент извивался и хрипел на полу под сапогами пинавших его омоновцев.

— Молчи, гнида! — отвечал один из бойцов, подталкивая Вострякова в спину дулом автомата. — Давай на выход. Твое счастье, что вовремя выбросил пистолет, а то бы мы вас обоих замочили только так…

— Ну что, братан, может, обнимемся, ведь столько лет не видались? — продолжал хорохориться Востряков, когда его, заломив обе руки за спину, тащили в милицейскую машину мимо Петра Демичева.

Вместо ответа тот погрозил ему кулаком и направился в сторону освобожденного заложника.

— Ты цел, парень? — деловито осведомился он. — Ну, иди поздоровайся с родичами.

Но еще раньше, чем подоспели родители, к Андрею бросилась Наталья.

Петр укоризненно покачал головой, но все же не смог удержаться от шутки:

— Заберите своего малыша, мамаша. — Положив руку на плечо Андрею, он слегка подтолкнул юношу к Наталье.

Она снова покраснела, но так и не посмела поцеловать своего возлюбленного на глазах у его родителей, выбегавших из омоновского автобуса.

Глава 17 ДЕВЯНОСТО ТРЕТИЙ ГОД

Насколько же холоднее, страшнее и озлобленнее была ночь с третьего на четвертое октября тысяча девятьсот девяносто третьего года, по сравнению с дождливой летней ночью двадцать первого августа тысяча девятьсот девяносто первого! Не было уже того воодушевления и залихватской веселости, создававших атмосферу трагикомического балагана, зато царила хмурая сосредоточенность и периодически накатывающее волнами тревоги ожидание.

Именно поэтому Денис Князев и Михаил Ястребов, случайно столкнувшиеся в толпе под окнами Моссовета, не просто пожали друг другу руки, а радостно обнялись — настолько приятно было видеть знакомое лицо посреди царящей в городе вакханалии преступного безвластия.

— Где, черт подери, войска? И почему бездействует Ельцин — спит, что ли, старый хрыч? — возбужденно заговорил Михаил, стоило им выбраться из толпы и, закуривая, отойти в сторону.