История одной дружбы

Из сарая он вышел в невероятнейшем возбуждении, у крыльца взял вёдра, поспешив к колодцу. Всё встало на свои места, интуиция не подвела Валеру, Егор приехал в деревню «по делу». Он спрятал в сарае икону. Это означает одно: икона краденая, другие варианты Валера не рассматривал. Их попросту не может быть, ясно, как дважды два — четыре. И эти телефонные звонки, и угрозы, и просьбы, железный тон, которым Егор оскорблял звонившего, и заискивающие интонации перед теми, кому звонил сам.

…Чай Иван Захарович пил за столом. Настоял всё-таки, что встанет с кровати. А вечером ему стало плохо, боль в сердце заставила согнуться и застонать. Галина Макаровна попросила Валеру вызвать «скорую», мальчик взял телефон, но Захарыч закричал:

— Не надо! Не звони, Валера. Пустое. Не верю врачам, не верю, что помогут. Где нитроглицерин? Макаровна! Юлька… Сейчас полегчает. А звонить не надо. Ни к чему. Тоже выдумали — врачи, прямо смешно мне на вас, ей богу!

Глава шестая Пора действовать

Это был один из тех ужинов, что проходят в тягостном молчании, не позволяющем, однако, погрузиться в собственные мысли, потому как, царящее напряжение и волнение мешают сосредоточиться. Каждый ел молча, не глядя друг на друга, и порой тишина (если не брать в расчёт мерного стука ножей и вилок о тарелки) начинала сильно раздражать.

Отец приехал из города поздно, поэтому ужинать сели в начале десятого. Римма, по обыкновению, нацепив на лицо благодарную улыбку — она почему-то всегда заискивала перед мужем, пытаясь всеми способами показать ему свою покорность — спросила, как прошёл день. Отец кивнул, отрезал от мяса маленький кусочек и словно забыл о вопросе Риммы. Была у него такая привычка: не отвечать на вопрос сразу, выдержать паузу, растянуть время. Римма к этому привыкла, Валера, как ни старался, привыкнуть не мог.

Искоса посмотрев на отца, он подумал, что у того, должно быть, проблемы на работе. Всю неделю он возвращался из города хмурым, неразговорчивым, отказывался от ужина и практически не разговаривал с детьми.

— Всё нормально, — наконец сказал он, улыбнувшись Римме.

Больше Римма ни о чём его не спрашивала. Была ли она раздражена, кипела в ней обида, или мачеха пребывала в прекрасном настроении — неизвестно. Валера считал, Римма искусно умеет маскировать свои чувства. В душе у неё может бушевать пламя негодования, а лицо будет озаряться приветливой улыбкой. Римма — притворщица, он давно её раскусил. А впрочем, ему нет до неё никакого дела. Он научился не замечать мачеху.

— Как дела у вас? — обратился к Валере отец. — Где вы пропадаете целыми днями?

Так, значит, Римма всё-таки донесла, что они с Майей редко бывают дома. Самой не удалось выведать правду, решила действовать через отца. Ловко. Валера переглянулся с сестрой.

— Не даём себе скучать, — ответил он. — Развлекаемся, как можем. Ты же знаешь, никого из ребят нет, скучно здесь.

— Вы куда-то уходите. Куда?

— В деревню.

— А там что?

— Мы подружились с Юлькой, — ответила Майя.

— Она там живёт или приехала на лето к родственникам? — спросила Римма.

— Юлька — обезьяна, — пояснил Валера. — Шимпанзе. Живёт с Иваном Захаровичем, стариком, который десять лет назад…

— Обезьяна? — усмехнулся отец. — Забавно.

— Это не опасно? — испугалась Римма.

— Что вы имеете в виду?

— Не знаю. Шимпанзе… Они ведь могут быть… — Римма посмотрела на мужа, ожидая с его стороны поддержки, но тот уже думал о чём-то своём. — …могут быть не совсем здоровы.

— Юлька здорова.

— А этот… Захар Иванович, он кто?

— Иван Захарович. В каком смысле — кто? Ему восемьдесят лет, он пенсионер.

— И у Захарыча больное сердце, — Майя повернулась к отцу и сказала: — За последние два дня было несколько приступов.

— Не понимаю, — ответил отец, — какой интерес проводить время у больного старика? Чем вы там занимаетесь? Я видел машину на участке Ковалёвых, наверняка Витька приехал. Вы же дружите.

— С Витькой мы никогда не дружили, — скривился Валера. — Он трус и стукач.

— Ты не преувеличиваешь?

— В случае с Витькой — нет.

— Ну, как знаешь. — Отец встал из-за стола. — Я поднимусь наверх. Спасибо, — крикнул он, не оборачиваясь, уже на выходе из кухни.

— Вы меня заинтриговали, — Римма подмигнула Майе, а Майка сразу отвернулась. — Познакомите меня с Юлькой и её хозяином?

— Зачем вам?

— Хочется увидеть живую обезьяну.

— Для этого есть зоопарк.

— Или цирк, — поддакнула Майя.

— Ребят…

— Пойдём, Майка, — Валера встал, вымыл в мойке свою тарелку, потом вымыл тарелку сестры, поставил их в сушку. — Спасибо.

— На здоровье, — кивнула Римма.

Майя промолчала. Ей хотелось сказать спасибо за ужин, но это слово, такое простое и лёгкое, застряло в горле. Майя силилась его произнести, даже замерла на секунду возле холодильника, а всё же не смогла себя перебороть.

Римма осталась на кухне одна. Сначала неподвижно сидела за столом, перебирая пальцами край скатерти, думая о муже, пасынке, падчерице. Внезапно она рассмеялась, тряхнула головой, начала убирать со стола.

***