История одной дружбы

До десяти ещё два долгих, тягучих часа. Валера сел. Уже в который раз облокотился о колонну. Перед глазами висела мутная пелена, усталость мешала сосредоточиться. Ныла спина, ныли ноги, болела голова. Валера смотрел прямо перед собой, не замечая никого вокруг. А двери продолжали хлопать, слышались шаги, шарканье, голоса (мужские и женские; молодые и старческие). Кто-то сел рядом, зашуршал пакетом, закашлял, встал, ушёл. Хлопнула дверь… Шаги… Смех… Чей-то вдох! Чей-то выдох! Звон монет, бросаемых в автомат для продажи бахил… Шуршание бахил… Обрывки фраз… Замкнутый круг.

Было девять часов, Валера возобновил свой марафон вдоль гардероба, когда мимо охранника прошла высокая худая женщина в зелёном медицинском халате. Она шла ровно, держа руки в карманах: прямая, как струна; походка лёгкая, воздушная. Прежде чем подойти к справочной, женщина замедлила шаг, остановила взгляд на Валере и, как ему показалось, едва заметно приподняла брови.

Он не стал на неё смотреть, отвернулся, а буквально через несколько минут эта женщина, в компании женщины из справочной, приблизилась к скамье.

— Тот самый Валера, — чуть виновато произнесла женщина из справочной.

Валера встал, ожидая, что последует дальше. Должно что-то последовать, он чувствовал, и незнакомка в зелёном халате (наверняка она врач) спустилась вниз по его душу.

— Доктор Игнатова, — представила её женщина из справочной. — Кардиолог.

— Тамара Аркадьевна! — она произнесла своё имя чётко и властно, будто ожидая от Валеры благоговейного трепета и восхищения.

— Валера.

— Ну, Валера, — Тамара Аркадьевна села. — Рассказывай, что у тебя стряслось.

— Давай же, — торопила Валеру женщина из справочной. — Что же ты!

— Я жду Станислава Евгеньевича, — растерялся Валера.

— Тамара Аркадьевна врач, — почти закричала женщина из справочной. — Кардиолог! Ты ставишь меня в неудобное положение, я пошла тебе навстречу, я вызвала…

— Ничего, Ольга Андреевна, — прервала её доктор Игнатова, и, повернувшись к Валере, повторила: — Я готова тебя выслушать.

— Тогда я хочу попросить вас о помощи. Или, — Валера помолчал, — скорее об одолжении.

— Пожалуйста.

— Вы знакомы с доктором Кругловым? Передайте ему, что мне жизненно необходимо его увидеть. Если это возможно, — добавил Валера, глядя в глаза Игнатовой.

Тамара Аркадьевна встала. Сначала она посмотрела на Ольгу Андреевну, затем перевела взгляд на Валеру.

— Ты слишком юн, и слишком дерзок, — она сделала несколько шагов по направлению к «вертушке», но неожиданно обернулась: — Запомни: когда тебе идут навстречу, не надо наглеть.

Но говоря это, Тамара Аркадьевна не выглядела злой и раздражённой. Её голос был таким же ровным и воздушным, как и походка. И ещё Валере показалось, доктор Игнатова, несмотря на произнесённые нелестные слова, ни в чём его не упрекает.

Она ушла. Ольга Андреевна качнула головой.

— Чего ты добиваешься, не пойму.

И она тоже ушла, оставив Валеру в одиночестве. А он уже корил себя за непростительную ошибку, за тугодумие, за неумение сразу взвешивать все «за» и «против». Сглупил он, сильно сглупил. Но виной всему усталость, головная боль, переживания. День сегодня неправдоподобно длинный, всё тянется и тянется, как расплавленная пластмасса, не сдаёт позиции, упирается.

Половина десятого. Валере хотелось спать.

Глава девятая По тонкому льду

Валера проваливался в сон, видел доктора Круглова, разговаривал с ним; Станислав Евгеньевич по-приятельски хлопал Валеру по плечу, смеялся, обещал помочь Захарычу. Сны быстро обрывались, рассеивались, мальчик вздрагивал, скользил сонным взглядом по серым стенам, колоннам, поворачивался лицом к окошку справочной, где сидела уже другая женщина — уставшая и хмурая, смотрел на будку охранника, в которой сидел другой охранник — скуластый, коротко стриженый парень.

Людей в вестибюле не убавлялось. Одни уходи, другие приходили, третьи, как и Валера, сидели на скамейках — ждали.

Не мешало бы размять ноги, но было лень. Не хотелось вставать, расхаживаться, сгонять пусть и ненавистную, но всё же такую приятную дымку сонливости. Нет, спать он не будет, лишь на минутку прикроет глаза. Одна минута — это так мало. Ничтожно мало… И Валера снова засыпал, и разговаривал во сне со Станиславом Евгеньевичем, а проснувшись, злился на себя за слабоволие, мотал головой, клянясь, что больше не посмеет уснуть.

Без четверти одиннадцать.

Валера продолжал ждать. Теперь ни в коем случае нельзя отступать, день кончился, цель близка (в это хочется верить), надо мобилизоваться. Это не упертость, не упрямство, им здесь не место, речь идёт о чувстве долга. Громкие слова? Возможно. Но это правдивые слова, в них нет лжи. Валера выполняет свой долг, он не может поступиться принципами, сам себе дал слово. Не смей отступать! И пусть кругом хрупкий лёд, а ты стоишь один, испуганный, беззащитный, но ты стоишь, ты в более завидном положении, чем тот, кто бултыхается в проруби, в холодной воде.

Ивану Захаровичу нужно протянуть руку помощи, Валера её протянет. Он сможет, трудности его не страшат.