История одной дружбы

— Дела могут подождать, а Юлька ждать не может.

— Майя, я знаешь, о чём подумала, нам надо узнать адрес родителей Егора.

— Валера спрашивал у Макаровны. Она не знает адреса, а у Захарыча не спросишь. И живёт Егор сейчас не с родителями, квартиру снимает.

— Родители наверняка знают адрес сына, или на худой конец им известен его телефон.

— Но адреса родителей у нас нет, — напомнила Майя.

— Мы его достанем.

— Как?

— Мой старший брат подполковник полиции. Я поговорю с ним, думаю, он поможет, во всяком случае, для него это не должно составить особого труда. Единственное, что потребуется, это узнать у Галины Макаровны фамилию Ивана Захаровича. Его сына зовут Степан, внук — Егор Степанович. Дело за фамилией.

Майя смотрела на Римму, как на спасительницу.

— Когда вы позвоните брату?

— Завтра утром, сразу после того, как вернусь от Галины Макаровны.

— А вы… вы не могли бы сходить к Макаровне сейчас?

— Уже поздно.

— Нет! — закричала Майя. — Нет, не поздно. У Макаровны бессонница, она засыпает только под утро. Пожалуйста, сходите к ней, здесь же недалеко. Или разбудите Валерку, он сбегает, — Майя попыталась встать с кровати, чтобы разбудить брата.

— Пусть спит, — сказала Римма, закрыв книгу. — Я схожу.

— Прямо сейчас, — торопила Майя.

— Пообещай, что не встанешь с кровати.

— Обещаю. Вы идите, не задерживайтесь. А я… Я телевизор посмотрю. Идите, пожалуйста.

От сильного волнения лицо Майи залилось румянцем, глаза сверкали, щёки горели, губы подрагивали от нетерпения.

Римма ушла, а минут пять спустя на улице сверкнула молния, прогремел гром.

Поёжившись, Майя выключила телевизор, подошла к окну, задумалась. По стеклам и карнизу стучали крупные капли дождя.

Прошёл час, Римма не возвращалась. От дачи до дома Макаровны идти минут пятнадцать, плюс обратный путь и минут десять на разговор. Итого — сорок минут. Ну пятьдесят, при условии, что Римма осталась у старухи, переждать дождь. Но ведь дождь кончился двадцать минут назад. Где же Римма?

На первом этаже Майя металась между гостиной, кухней и гостевой спальней. Длинная стрелка на настенных часах, шустро отсчитывала минуты. Жуткая несправедливость. Оказывается и ожидание ожиданию рознь. Иногда, когда кого-то или чего-то ждёшь, время словно замирает; идут нехотя секунды, едва передвигаются минуты… Тянется время неохотно. И вдруг, как с цепи сорвётся. Секунды летят, не отстают и минуты.

Майя зашла в комнату брата.

— Валер, проснись. Валера, с ней что-то случилось!

Сонный Валера не сразу сообразил, о чём говорит сестра.

— Ты о ком? Почему встала с кровати?

— Римма ушла и не вернулась.

— Куда ушла?

— К Макаровне. Я её туда отправила. Она хотела пойти завтра, а я настояла. Валерка, мне страшно.

Пересказав брату разговор с Риммой, Майя заплакала.

— Чего теперь реветь, — буркнул Валера, пытаясь просунуть ногу в брючину. — Иди, ложись, не стой босиком.

— Ты куда?

— На кудыкину гору. К Макаровне пойду.

— Валер, заблудиться она не могла?

— Нет. Римма знает, где дом Макаровны. Мы с ней три раза на этой неделе к ней ходили. Майка! А ты звонила Римме?

— Звонила.

— Не снимает трубку?

— Она телефон дома оставила.

Схватив рубашку, Валера выбежал из комнаты.

— Валер, а мне что делать?

— Я уже сказал, ложись в кровать.

Майя осталась дома одна. Даже Тофик умудрился выскочить на крыльцо, когда Валера открыл дверь, надевая на ходу ветровку.

…Римму Валера увидел недалеко от берёзовой рощи. Она пыталась идти по размытой дождём тропинке, но постоянно падала, громко охая.

— Римма, что с вами?!

— Валера! Ты как здесь оказался? Я упала, когда от Галины Макаровны возвращалась. Поскользнулась… У меня растяжение.

— Не перелом?

— Нет, нет, это растяжение.

Домой они пришли сорок минут спустя. Римма промокла до нитки, её бил сильный озноб, изжелта-бледное лицо казалось обескровленным. Майя плакала, виня во всём себя.

От вызова врача Римма отказалась.

— Перелома нет, а растяжение лечится в домашних условиях. Мне бы лечь, ноге нужен покой.

Утром Римма связалась с братом, тот обещал помочь, но лишь через неделю, после возвращения из служебной командировки.

Впрочем, неделя оказалась и без того наполнена событиями. Римма заболела. Сильная простуда лишила её голоса, нещадно болело горло, бил кашель, высокую температуру приходилось сбивать два-три раза в день.

Майя неотступно находилась при ней, готовила морсы, поила чаем с малиновым и облепиховым вареньем, вдвоём с Валерой занимались приготовлением обедов и ужинов.

Отец приезжал поздно, как правило, не в настроении. На работе что-то не ладилось, сорвалась крупная сделка, злость отец вымещал на Римме.

Вчера он громко на неё кричал, обвинял в малодушии и безалаберности. Майя принесла Римме чай, но долго не решалась войти в родительскую спальню. Так и стояла с подносом в руках, слушая, как отец отчитывал Римму. В какой-то момент терпение лопнуло. Толкнув дверь, Майя сердито сказала:

— Не кричи на неё!

Отец умолк. Майя поставила поднос на прикроватную тумбочку.

— Ваш чай, — сказала она Римме своим обычным голосом.

И сразу вышла из спальни.