История Оливера

— Когда я был маленьким, — продолжал Фил, — люди с гордостью говорили: «Наши дети честолюбивы». Правда, речь шла только о парнях. Но ведь эти современные женщины, они же — равны?

— Очень, — сказал я.

В конце концов до Фила дошло, что он не в силах смягчить мое разочарование, и он попытался изменить тактику.

— Знаешь, что? Если б ты на ней женился, все пошло бы по-другому.

— Почему?

— Потому что женщина есть женщина. Жены должны оставаться дома со своими семьями. Таков закон природы.

Вступать в дискуссию насчет законов природы я не решился.

— Ты сам виноват, — сказал Филипп. — Если б ты сделал из нее честную женщину…

— Фил!

— От правда никуда не уйдешь, — прорычал он. — Эти оголтелые защитницы женского равноправия могут сколько им угодно бросать в меня тухлыми яйцами, но я знаю, что сказано в Библии. Мужчина и женщина должны прилепиться друг к другу.

— Верно, — оказал я в надежде, что хоть это заставит его замолчать. Оно и заставило. На две секунды.

— Она читала Библию?

— Наверняка читала.

— Позвони ей. В каждом номере гостиницы обязательно должна быть Библия.

— Позвоню, — сказал я.

29

— Каковы ваши чувства?

Доктор Лондон, наступил момент, когда мне действительно требуется ваша помощь. Итак, каковы мои чувства?

— Гнев. Ярость. Обида. И более того. Смятение. Я не знаю, что я должен чувствовать. Мы находимся на грани… Не знаю…

На самом деле я знал, но не мог этого сказать.

— То есть, мы… устанавливаем некие взаимоотношения. Или пытаемся их установить. Но как узнать, получится ли из них что-нибудь реальное, если мы никогда не бываем вместе? В реальной действительности. А не только по телефону. Я совсем не религиозен, но при одной только мысли, что мы проведем Сочельник в разлуке…

Может быть, заплакать? Я уверен, что даже Джек-Потрошитель проводил Рождество с друзьями.

— Понимаете, дело обстоит довольно серьезно. В денверском магазине очень слабая администрация. Марси было просто необходимо туда поехать. Ей пришлось там остаться. Она не может никому это дело доверить. Да и зачем? Чтобы держать меня за руку? Готовить мне завтрак?

Черт возьми, это же ее работа! Я должен к этому привыкнуть. Я и привык. Но я — человек незрелый.

Более того. Я эгоистичен. Невнимателен. Мы с Марси нечто вроде пары, а у нее неприятности в Денвере. А я тем временем болтаюсь тут без дела и жалуюсь неизвестно на что, хотя мне наверняка следует поехать и оказать ей поддержку. И если б я это сделал, она бы поняла…

Я заколебался. Понял ли доктор Лондон, что я хотел сказать ему своими отрывистыми фразами?

— Я думаю, что мне надо лететь в Денвер.

Молчание. Мне очень понравилось мое решение. Потом до меня дошло, что сегодня — пятница.

— С другой стороны, в будущий понедельник я должен выступать в суде по делу против школьного совета. Я просто мечтаю расправиться с этими оголтелыми мракобесами…

Короткий перерыв для самоанализа. Разберись в своих приоритетах, Оливер.

— О’кей. Я, конечно, могу поручить выступление Барри Поллаку. Он изучил это дело лучше меня. Конечно, он еще молод. Они могут запутать его. А я уверен, что разобью их в пух и прах. Это очень важно!

О Господи, что за дурацкая игра в психотерапевтический пинг-понг. Я совсем обалдел от собственных аргументов и контраргументов.

— Нет, Марси для меня важнее! Подумаешь — ее выдержка. Она там совсем одна, и присутствие друга было бы ей весьма кстати. И быть может, я — хоть раз в жизни! — мог бы подумать о ком-то кроме собственной персоны!

Кажется, мой последний аргумент окончательно меня убедил. Я немного подумал и сказал:

— Я лечу в Денвер, да?

И посмотрел на доктора. Тот на мгновенье задумался, после чего ответил:

— Если нет — приходите в понедельник в пять.

30

— Оливер, не бросайте меня! Я провалю дело.

— Не волнуйся, все будет в порядке.

Трясясь по рытвинам в такси, увозящем меня в аэропорт, я успокаивал Барри Поллака перед его выступлением в суде.

— Но, Оливер, почему? Почему вам приспичило смыться именно сейчас?

— Ты справишься. Ты изучил дело вдоль и поперек.

— Да. То, что я изучил, я знаю. Но я не умею вести дебаты так, как вы. Они меня расколошматят. Мы проиграем дело.

Я утешил его, объяснив, как он должен парировать все выпады. Надо говорить внятно. Очень медленно. По возможности, баритоном. И обращаясь к эксперту, обязательно называть его «доктор». Это им очень нравится.

— О Господи, как мне страшно! Зачем вам понадобилось лететь в Денвер именно сейчас?

— Это необходимо. Я не могу вдаваться в детали.

Еще одна миля прошла в тряске и нервном молчании.

— Оливер!

— Да. Барри.

— Вы мне скажете, зачем летите, если я угадаю?

— Да. Может быть.

— Вы получили предложение. Фантастически выгодное предложение. Верно?

Едва мы добрались до терминала, как я, не дожидаясь остановки, выскочил из машины.

— Я угадал? — спросил Барри. — Это выгодное предложение?

С загадочной улыбкой хитрец Оливер пожал руку своему юному коллеге через окно такси.

— Удачи нам обоим!

С этими словами я повернулся и поспешил к стойке контролера. Бог тебе в помощь, Барри, от страха ты даже не заметил, как я сам нервничаю.

Потому что я не известил ее о своем приезде.