История Оливера

Когда я вернулся из Нью-Хейвена, она ждала меня дома. Выглядела она, как свежеиспеченное суфле. Глядя на нее, никто бы не поверил, что она провела весь день, перелетая с Западного побережья на Восточное.

Из всех затронутых мною тем разговор с отцом заинтересовал ее больше всего.

— И ты сразу сказал «нет»?

— Сразу. И притом вполне сознательно. И по глубокому убеждению.

Тут я вспомнил, с кем говорю.

— Конечно, будь ты на моем месте, ты бы согласилась. Ты же в свое время именно так и поступила.

— Да, но я была очень сердита, — чистосердечно призналась Марси. — Я хотела доказать, на что я способна.

— Я тоже. Именно поэтому я и отверг это предложение:

— И ты хочешь… ты готов отказаться от наследия предков?

— Хорошенькое наследие — первые американские потогонные мастерские!

— Оливер, но это же древняя история. Сегодня члены профсоюза зарабатывают баснословные…

— Это к делу не относится.

— И ты только подумай, сколько добра сделала твоя семья! Больница, здание в Гарварде. Пожертвования…

— Давай переменим тему.

— Но почему? Что за детский сад! Не разыгрывай из себя оголтелого радикала давно прошедших времен.

Какого черта она с таким жаром толкает меня в объятия этой проклятой системы?

— Уймись, Марси!

Внезапно раздавшийся телефонный звонок развел противников по противоположным углам ринга.

— Подойти? — спросила Марси.

— Ну его к черту — уже час ночи!

— А вдруг что-нибудь важное?

— Меня это не интересует.

— Но ведь я тоже здесь живу.

— Вот и отвечай! — заорал я в ярости от того, что долгожданное воссоединение двух любящих сердец грозит превратиться в сердитую перепалку.

Марси подошла к телефону.

— Это тебя, — сказала она и протянула мне трубку.

— Да, кто это? — прорычал я.

— Здорово! Она еще здесь! — раздался восторженный клич. Филипп Кавиллери. Я улыбнулся.

— Ты что, решил следить за мной?

— Хочешь узнать всю правду? Да. Ну и как?

— Что ты имеешь в виду, Филипп?

— Динг-донг, динг-донг, — раздалось в ответ.

— Это еще что за чертовщина? У тебя часы с кукушкой?

— Это свадебные колокола! Когда они зазвонят, черт тебя побери?

— Фил, ты первым об этом узнаешь.

— Ну так скажи сейчас, чтоб я мог спать спокойно.

— Филипп, — в притворном отчаянии проговорил я, — ты позвонил мне в час ночи только для того, чтобы воспевать преимущества семейной жизни, или у тебя есть другая информация?

— Есть. Давай поговорим об индейках.

— Фил, я тебе уже сказал…

— Я хотел поговорить о настоящей фаршированной индейке.

Ах, да. Ведь на следующей неделе День Благодарения.

— Я приглашаю тебя и обладательницу этого интеллигентного женского голоса на семейный праздник в день милости господней.

— Кто придет на твой праздник?

— Отцы-пилигримы! Не все ли тебе равно, кто?

— Кого ты пригласил, Филипп? — настаивал я, опасаясь толпы фанатичных обитателей Крэнстона.

— Пока что только самого себя, — ответил он.

— А… — сказал я. И вспомнил, что Филипп терпеть не может родственных сборищ в праздничные дни («Все эти чертовы бамбино ревут над ухом во всю глотку», — жаловался он, и я всегда с ним соглашался.)

— Прекрасно. В таком случае приезжай к нам… — Я глянул на Марси, которая одобрительно кивала, одновременно подавая отчаянные сигналы, означавшие: «Кто, черт побери, будет стряпать?»

— Марси хочет с тобой познакомиться, — продолжал я.

— Но мне как-то неловко, — сказал Филипп.

— Да брось ты!

— Ну ладно. Когда?

— С утра пораньше. Только сообщи, каким поездом ты приедешь, чтобы я мог тебя встретить.

— Можно, я захвачу кое-какие припасы? Ты ведь знаешь, что я поставщик лучших тыквенных пирогов в штате Род-Айленд.

— Это будет замечательно.

— И начинку тоже.

— Замечательно.

Марси продолжала отчаянно сигналить с боковой линии: «Как! Тащить в такую даль?»

— М-м-м… Фил, скажи, а индейку ты умеешь готовить?

— Как индеец! И я раздобуду самую лучшую у моего приятеля Анджело. Ты уверен, что она не обидится?

— Кто, индейка?

— Твоя очаровательная невеста. Некоторые дамы терпеть не могут, когда мужчины толкутся у них на кухне.

— Марси это не волнует.

Теперь она уже прыгала от радости.

— Чудесно. Значит, она и впрямь очаровательная девушка. Как ты думаешь, Оливер, я ей понравлюсь?

— Можешь не сомневаться.

— Тогда встречай меня в пол-одиннадцатого. Ладно?

— Ладно.

Я уже собрался было положить трубку, когда вновь раздался его голос.

— Эй, Оливер!

— Да, Фил.

— День Благодарения — самое подходящее время объявить о свадьбе.

— Спокойной ночи. Фил.

Наконец, нас разъединили. Я поглядел на Марси.

— Ты рада, что он приедет?

— Если ты уверен, что я ему понравлюсь.

— Можешь не сомневаться.

— Если мне не придется стряпать, мои шансы заметно возрастут.

Мы оба улыбнулись. В этом несомненно была доля правды.

— Погоди минутку, Оливер. Разве тебя не ждут в Ипсвиче?

А ведь верно. День Благодарения — святой день для Барреттов. Но… непредвиденные обстоятельства…

— Я им позвоню и скажу, что в понедельник начинаются слушанья по делу Школьного совета.

Марси тоже придется внести изменения в свой график.

— Я должна быть в Чикаго, но я прилечу сюда к обеду и вернусь последним рейсом. День Благодарения — критическая дата для розничной торговли. Ажиотаж начинается в пятницу.