История политических и правовых учений

Человеческим законам предшествуют законы природы, по которым человек жил во время, предшествовавшее образованию общества. Природным (естественным) законам Монтескьё не уделяет много внимания. Первым законом является требование мира, соответствующее стремлению к самосохранению; вторым — отыскание пищи, третьим — влечение полов друг к другу, четвертым — стремление к общежитию, к единению с себе подобными, поскольку того требует разум. Закон, говоря вообще, «есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли; а политические и гражданские законы каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума».

Человеческие законы должны находиться в тесном соответствии со свойствами народа, для которого они установлены, и «только в чрезвычайно редких случаях законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа».

Необходимо, чтобы законы соответствовали природе и принципам образуемого правительства, «они должны соответствовать физическим свойствам страны, ее климату — холодному, жаркому или умеренному, качествам почвы, ее положению, размерам, образу жизни ее народов — земледельцев, охотников или пастухов, — степени свободы, допускаемой устройством государства, религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; наконец, они связаны между собой и обусловлены обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются».

Монтескьё и рассматривает законы со всех этих точек зрения: «...Все эти отношения, совокупность их образует то, что называется Духом законов». Дух законов, другими словами, заключается в различных отношениях законов к различным предметам.

Многие вещи управляют людьми: климат, религия, законы, принципы правления, примеры прошлого, нравы, обычаи; как результат всего этого образуется общий дух народа. Чем более усиливается в народе действие одной из этих причин, тем более ослабляется действие прочих.

Если законы должны соответствовать образу правления, то очень важно установить природу каждого из них. Монтескьё это и делает, различая четыре образа правления. С его точки зрения, природа демократии состоит в том, что вся верховная власть зиждется на пристрастии (любви) к общему делу и принадлежит массе народа. Очень важно в такой ситуации иметь совершенные избирательные законы. По Монтескьё, народ не может управлять сам, но может избрать достойных для управленческого дела. Природа аристократии состоит в том, что здесь властвует ограниченное число лиц и, следовательно, важно, чтобы это были люди умеренные, склонные более к демократическому порядку, а не к деспотическому произволу. В деспотии как раз владычествует одно бесчестное лицо (через визиря и окружение) и его единоличная власть держится страхом. Там и законы становятся излишними. На чести держится монархия, где правит одно лицо, но через другие власти. Если положительные законы не основываются на основополагающих началах образа правления, приходит в негодность движущая пружина их развития и имеет место распад данного образа правления.

Главной ценностью Монтескьё объявляет политическую свободу. Правда, он оговаривается, что понимают ее по-разному, так, «некий народ (московиты) долго принимал за свободу обычай носить бороду». Монтескьё предлагает следующее определение: «Политическая свобода есть право делать все, что дозволено законами». Представляется, что это глубокое понимание свободы, если сами законы понимаются как необходимые отношения, вытекающие из природы вещей.

«Политическая свобода имеет место лишь при умеренных правлениях. Однако она не всегда встречается и в умеренных государствах; она бывает в них лишь тогда, когда там не злоупотребляют властью. Но известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет положенного ему предела». Именно отсюда — во имя чего и почему — делает Монтескьё свой замечательный вывод: «Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга. Возможен такой государственный строй, при котором никого не будут понуждать делать то, к чему его не обязывает закон, и не делать того, что закон ему дозволяет».

Соответствующие рекомендации делаются для того народа, непосредственным предметом государственного устройства которого является политическая свобода.

В каждом таком государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная и власть судебная. «Если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно опасаться, что этот монарх или сенат станет создавать тиранические законы для того, чтобы так же тиранически применять их.