История Рильке и Родена. Ты должен измениться

Сулоага привел Родена в такое восхищение, что однажды скульптор за одну его картину заплатил тремя своими статуями. Позже Рильке осознает, что Сулоага станет единственным, помимо Родена, художником в Париже, который «глубоко и надолго поразит» его. Но связь их преимущественно была односторонней. Рильке не раз отправлял баскскому художнику восторженные письма, но никогда не получал столь же восхищенных ответов, как, вероятно, хотел. И все же однажды Сулоага пригласил поэта в свою мастерскую, где представил ему работу другого выдающегося мастера – Эль Греко. Буйные библейские сюжеты художника, «рожденного греком», но прославившего эпоху Испанского Ренессанса, поразили Рильке дикой глубиной, какую прежде он видел лишь в собственных кошмарах. Эль Греко создавал непропорциональные тела, длинные и гибкие, как пламя свечи, и явно опережал не то что свой XVI век, но и нынешнюю эпоху.

В этом же месяце Рильке пришлось готовиться к скорому приезду жены в Париж. Он нанял две комнаты на улице Аббе де л’Эпе, в доме № 3, в Латинском квартале, в паре кварталов от гостиницы. Супруги собирались жить под одной крышей, но в разных комнатах. В реальности пара виделась лишь по воскресеньям, когда супруги читали друг другу отрывки из «Нильса Люне». На день рождения Рильке подарил жене сборник эссе «Жизнь художника» Густава Жеффруа и подписал: «Кларе. Любимой матери. Художнику. Другу. Женщине». Ни слова о жене или возлюбленной. Но тогда Клара, вероятно, не обратила на это внимание. За месяц она уже получила несколько заказов, так что второе пребывание в Париже оказалось более плодотворным, чем первое.

Что еще важнее, она получила возможность видеться с Роденом. Каждую субботу скульптор устраивал день открытых дверей в своей мастерской, и почти всякий раз Клара носила туда свои работы.

«Близость к Родену ее не смущала, а скорее подбадривала, помогала развиваться, взрастила в ней уверенность и спокойствие – пребывание в Париже в конце концов принесло ей пользу», – писал Рильке.

После посещения Мёдона вместе с мужем Клара заметила, что там она «освободилась в окружении того, что несет человеку лишь добро. Прекрасные фрагменты и целые фигуры стояли в траве или возвышались на фоне неба, лужайка будто приглашал к детским забавам, а в небольшом углублении покоился озаренный солнцем античный торс».

К этому времени Рильке почти закончил монографию. Он в полной мере изучил и исследовал творчество Родена и благодаря этому стал иначе смотреть на мир:

«Теперь цветы пробуждают во мне невыразимую массу чувств, а животные дарят необъяснимо странные восторги. Порой таким образом я воспринимаю и людей – руки живут своей жизнью, губы произносят слова; на все я теперь смотрю с большим спокойствием и верностью». И хотя Рильке учился видеть как художник, он еще не освоил это ремесло. Где же «инструмент моего искусства, молот, мой молот?» – спрашивал себя поэт. Как создавать предметы из слов? Как основы творчества Родена применять к поэзии?

Роден предложил поэту выполнить задание, которое сам делал еще студентом. «Следи за животными», – сказал ему когда-то профессор Бари. Выдающийся скульптор-анималист уже не придавал большого значения этой задаче, она вошла в его кровь. Но Роден быстро осознал, почему художники еще с пещерных времен поклоняются животным.

Раньше зоопарки служили местами исследования до тех пор не изученных представителей фауны и олицетворяли колониальное величие. Путешественники и первооткрыватели отправляли на родину львов и обезьян, и Франция выставляла их на всеобщее обозрение, отдавая дань своим храбрецам на чужбине. Для художников зоопарки служили музеями, где открывались ранее невиданные художественные формы. Писатель Генри Джеймс однажды заметил, что для Бари Сад растений стал «Африкой и Азией». Художник Анри Руссо по прозвищу «Таможенник» не один год провел на скамьях в саду, где вдохновлялся на свои дремотные живописные картины джунглей.

В отличие от человеческого зоопарка, зверинец, в котором обитали медведи, газели, фламинго и змеи, Рильке воспринял как убежище. Животные в клетках были сродни одушевленным вещам, и поэт изучал их, как Роден осматривал свои статуи на пьедесталах. Каждый зверь – целая непознанная планета. В этом путешествии Рильке опирался на учение бывшего своего наставника по Мюнхенскому университету Теодора Липпса и на его основе создал способ осознанного наблюдения, который назвал einsehen, «вглядывание».

«Вглядывание» – это удивительное путешествие от поверхности предмета к его сердцу, где восприятие служит чувственной связью. Рильке постарался разделить «вглядывание» и «изучение», поскольку последнее опирается лишь на точку зрения смотрящего и приводит к очеловечению животных. «Вглядывание» же берет за основу позицию объекта. Оно не только делает вещи человечными, но и делает человека «вещественным».