История Рильке и Родена. Ты должен измениться

За открытием Рильке наблюдал с Шоу и женой скульптора. Министр искусства Анри Дюжарден-Бомец приветствовал «Мыслителя» и Родена высокопарной речью. После стольких лет гонений «поистине творческий художник, которым руководит сострадание и твердые убеждения, наконец может мирно работать в свете вселенского обожания».

Во время празднования к ним присоединился друг Шоу фотограф Элвин Лэнгдон Коберн, который приехал из Лондона, чтобы сделать снимки Родена. Шоу, сам фотограф-любитель, привез с собой в Мёдон камеру, Роден заметил ее и разрешил себя свободно фотографировать. В Мёдоне Шоу сделал один снимок Рильке – поэт облокотился о каменные перила, веки его набухли, и весь вид выражал усталость. Но Шоу не решился сам делать снимки Родена, а убедил Коберна сфотографировать скульптора: «Ему не понравилась еще ни одна собственная фотография: Стейхен правильно решил снимать лишь силуэт. Другую такую грандиозную фигуру тебе не найти, уверяю – все твои прежние модели годятся лишь, чтобы добавлять желатин в эмульсию для негативов».

Коберн ухватился за такую возможность. За несколько дней он сделал десятки снимков самого скульптора, его работ, и даже одну совместную фотографию Шоу и Родена по обе стороны от незаконченного бюста. Шоу не преувеличивал описание Родена, решил Коберн: «Он похож на древнего патриарха или проповедника».

Когда Шоу собирался принять ванну в свой последний парижский день, ему пришла мысль. Выбравшись из ванной, он попросил Коберна запечатлеть его в позе «Мыслителя» – обнаженным. Друзья веселились, когда делали снимок, а затем сели на поезд в Англию.

Когда снимок появился на следующей Лондонской выставке, критики отзывались о нем с отвращением, не в силах поверить, что Шоу участвовал в подобном бесстыдстве. Драматург отчаянно защищался и утверждал, что бюст отражает лишь добрую славу, а полноразмерные портреты показывают «лишь костюмы, из которых торчат головы – какой в этом прок?» Фотография показала настоящего Шоу. Или просто стала спонтанной шуткой.

Шоу был поражен, когда увидел три законченных бюста – гипсовый, бронзовый и «сияюще» мраморный. «Он увидел меня. Никому до сих пор это не удавалось», – сказал Шоу о бюсте.

Жену драматурга пугало невероятно сходство бюста с живым мужем. На лбу лежали два завитка волос, будто красные дьявольские рога. На невыразительном лице – лишь намек улыбки.

Годы спустя Шоу шутил, что в словарях его будут отмечать как: «Шоу, Бернард, позировал для бюста Родена, иначе неизвестен».

Глава 10

В 1905 году парижская мастерская Родена напоминала публичный дом. Менее богатые художники обходились женами в качестве натурщиц, Роден же теперь все время содержал множество натурщиц, даже когда в них не было нужды. Постоянно одни натурщицы растягивались на пьедесталах, другие раздевались за ширмами, а остальные бесцельно слонялись со скучающим видом.

Скульптор полагал, что интересные движения приходят случайно, и потому натурщицы свободно бродили среди вина и фруктов. Иногда он замечал что-то особенное и принимался внимательно наблюдать, поигрывая долотом. И вдруг: «Замри! – неожиданно кричит скульптор натурщице и, впившись в нее взглядом, слепо шарит в поисках инструмента. – Не шевелись!» Чаще всего неуклюжим нарочитым позам скульптор предпочитал именно такие случайные движения. Но иногда его озаряла какая-нибудь мысль, и натурщица превращалась в податливую глину.

Для скульптора натурщицы были предметами, а не личностями, и когда одной из его любимец пришлось вырезать аппендицит, Роден набросился на врачей, которые превратили ее в «фарш». «Они вскрыли юное тело, чтобы достать немного внутренностей, а ведь должны ему поклоняться!» – жаловался Роден.

Скульптор часто сравнивал своих натурщиц с животными: одну японку «без грамма жира» назвал фокстерьером, а английским женщинам приписал лошадиные ноги. Он любил всяких натурщиц, вне зависимости от фигуры и веса, в том числе и беременных.

Он засиживался допоздна и при свете свечей делал наброски. Порой соседи видели, как Роден в рабочем халате и с подсвечником прохаживается по темным коридорам здания, будто колдун. Всего за пару лет он нарисовал сотни женских фигур, часто с разведенными ногами. Иногда на этих рисунках женщины ласкали друг друга или мастурбировали. Некоторые считали такие работы порочными. Когда мастерскую посетил поэт Уильям Йейтс вместе с любовницей Мод Гонн и поэтессой Эллой Янг, женщины отказались заходить в комнату с рисунками. Скульптор утверждал, что там хранятся его величайшие творения, и Йейтс из уважения уступил, но Гонн и Янг так и не изменили решения. «Он сошел с ума, зверски и чувственно сошел с ума», – говорила Янг.