История России

На осевшие в сознании абстрактные представления о социалистической закон­ности и социалистическом праве в годы перестройки наложились столь же абстракт­ные представления о законности и праве в их западной интерпретации. Результатом такого наложения стало отторжение коммунистической властной иерархии как про­тивозаконной, узурпировавшей права большинства населения и втайне от него рас­пределявшей богатства страны в собственных интересах: лозунг борьбы с «привилеги­ями партноменклатуры» был при Горбачеве одним из самых популярных. Будучи первоначально лозунгом очищения социализма и приведения его в соответствие с ис­ходным идеалом, он постепенно приобретал антикоммунистическую направленность. Антикоммунизм и стихийная вестернизация массовых ориентаций имели своим след­ствием реабилитацию права частной собственности, коммунистической системой репрессированного. Однако пока оно не было юридически узаконено и не вошло в жизненную практику, оно не могло закрепиться и в культуре, т.е. стать консолиди­рующей общество ценностью. Когда же узаконивание этого права состоялось, обнару­жилось нечто такое, чего мало кто ожидал и к чему почти никто не был готов. Страна оказалась лицом к лицу с проблемой, бывшей для нее камнем преткновения на про­тяжении столетий. Речь идет о согласовании частных интересов с интересом общим и о достижении базового консенсуса относительно принципов такого согласования.

В прошлые времена неразрешимость этой проблемы компенсировались наличи­ем властного института, представлявшего общий, т.е. государственный, интерес на правах надзаконной самодержавной монополии. Пока сохранялся социокультурный раскол, ее юридическое ограничение и попытки соединить ее с публичным согласо­ванием частных интересов и нахождением их равнодействующей были чреваты ка­тастрофическими последствиями, что и продемонстрировал пример думского само­державия Николая II. Коммунистическое самодержавие, устранив раскол и внедрив в массовое сознание представление об универсальных принципах законности и права, пусть и в урезанной советско-социалистической трактовке, подготовило свое падение выведением себя за пределы их действия. Но культура формирования общего интере­са посредством согласования в политическом диалоге интересов частных, а значит, и культура немонопольного представительства этого интереса, в атомизированном коммунистической системой обществе, а потому, строго говоря, еще не обществе, сло­житься не могла.

Поэтому и властная монополия после непродолжительного противостояния пре­тендентов на нее в посткоммунистической России была восстановлена, хотя и на новых, конституционно-юридических основаниях: в отличие от прежних ее вариантов, она была вмонтирована в оболочку правовой государственности. Тем самым политиче­ская конструкция приводилась в соответствие с утвердившимися в обществе абстракт­ными представлениями о законности. Но именно их абстрактность, их неконкретизи- рованность в жизненном опыте населения и, соответственно, в его ценностях не позволяли обществу преодолеть границы советской протогосударственной культуры, т.е. выйти из атомизированного объектного существования и ощутить себя субъектом правового порядка. Или, говоря иначе, субъектом второго осевого времени.

Восстановленная властная монополия заменить общество в данном отношении не могла уже потому, что политическая природа любой такой монополии склоняет ее к попустительству элитному меньшинству, в котором она в первую очередь и ищет со­циальные точки опоры и управленческие ресурсы. В свою очередь, элитное меньшин­ство всегда стремится использовать эту монополию в своих частных интересах, т.е. приватизировать персонифицированное представительство интереса общего. Осо­бенность же посткоммунистической России заключается в том, что в ней воспроизве­дение отечественной политической традиции происходило в условиях, когда «един­ственным источником власти», включая и власть первого должностного лица, был провозглашен народ³⁶⁸ . Немаловажно и то, что притязания постсоветской элиты под- питывались первоначальной неустойчивостью вновь возникшего государства и поли­тических позиций его персонификатора, а также сменой элиты, осуществлявшейся в ходе превращения бывшей государственной собственности в частную и трансформа­ции плановой экономики в рыночную.