История России

Общий предварительный итог проведенных Путиным преобразований — восста­новление персонифицированной однополюсной модели властвования в условиях конс­титуционно закрепленного разделения властей и их выборной легитимации. С точки зрения поставленной текущей цели, т.е. выстраивания «вертикали власти», они обна­ружили свою результативность еще до того, как были завершены. Путин легко выиг­рал президентские выборы 2004 года — на очищенном от конкуренции политическом поле у него не было и не могло быть серьезных соперников. Поддерживавшаяся им партия «Единая Россия» еще раньше (декабрь 2003 года) получила конституционное большинство в Государственной думе. Оппозиция была маргинализирована, консоли­дация большинства политического класса и крупного бизнеса вокруг президента — обеспечена. Однако главный вопрос — о соответствии нынешней российской госуда­рственности современным вызовам — остался открытым. Ее преемственная связь с отечественной политической традицией очевидна. Но сам факт такой связи делает актуальным ретроспективный взгляд на стратегические перспективы выстроенной в России государственной системы.

Путина нередко сравнивают с Александром III. Для такого сравнения есть опре­деленные основания. Российский президент, как и его отдаленный предшественник, тоже осуществил пореформенную консервативную стабилизацию посредством усече­ния субъектности институтов, созданных в предшествующий период. Кроме того, ему тоже приходится противостоять террору. Но если даже отвлечься от кардинальных от­личий природы террора прежнего и современного, придется признать, что этим сход­ство двух правителей и проводимой ими политики исчерпывается. Читатель, осведом­ленный о происходящем на его глазах, может и сам, вернувшись к нашему описанию деятельности Александра III, сделать все уместные в данном случае сопоставления. Мы же считаем нужным остановиться лишь на двух моментах, которые представляются нам наиболее существенными.

Первое отличие касается террора и проблемы безопасности в более широком смысле слова. Александру III приходилось выстраивать военно-полицейскую систему защиты от революционных террористов, чьи действия были направлены против выс­ших должностных лиц государства. В современной России высокопоставленные чи­новники, по крайней мере на федеральном уровне, защищены достаточно надежно, а главной жертвой террора оказывается население. С подобными угрозами российская государственность в конце XIX века не сталкивалась, а их аналоги если и имели место, то во временах более ранних. Можно вспомнить, например, опустошительные набеги крымских татар на Московию. Эта аналогия тоже условная и приблизительная, одна­ко именно ее условность и приблизительность дают возможность лучше понять новиз­ну вызовов, с которыми столкнулась страна в начале XXI столетия.

У московских Рюриковичей не было проблем с легитимностью их власти. Она обеспечивалась и именем Бога, и «отцовской» культурной матрицей, и династически- наследственным, «природным» принципом правления, и достаточно глубокой мили­таризацией жизненного уклада. Эту легитимность не могли поколебать ни сокру­шительные поражения в Ливонской войне, ни набеги из Крыма, ни унизительные выплаты дани — в обмен на безопасность — крымским ханам, еще долго продолжав­шиеся и при Романовых. Современная российская власть, легитимирующая себя вы­борной процедурой, находится в существенно ином положении. Ее устойчивость мо­жет быть обеспечена только в том случае, если она обнаружит способность защищать население от террористических угроз. Воспользоваться же опытом прошлых отечест­венных правителей ей непросто уже потому, что те с такими угрозами не имели дела, а если с чем-то похожим и сталкивались, то обвалом их власти и государственности это не грозило. Такие обвалы имели место, но — по другим причинам, о которых го­ворилось в предыдущих главах.