История России

В прежние времена дефицит последних восполнялся неисчерпанными возмож­ностями развития экстенсивного. В постсоветской России из всех них остались лишь природные ресурсы, что ставит страну в зависимость от мировых цен на сырье, пре­дельно обостряя стоящие перед ней проблемы. Считаясь с ними, консервативная стабилизация Путина изначально предполагала укрепление авторитарной модели властвования как политического инструмента экономической и технологической модернизации. Но для ее осуществления необходимы не столько демобилизованные личностные ресурсы чиновников, сколько мобилизованные ресурсы реформаторов, обладающих достаточно высокой степенью свободы — как административной, так и политической. Ведь та же модернизация Александра III могла быть относительно успешной лишь потому, что осуществлявшему ее Сергею Витте была предоставлена широкая самостоятельность. При Путине такого реформатора не появилось и не мог­ло появиться по той простой причине, что конституционно-выборное самодержавие, в отличие от наследственного, наличия относительно самостоятельных политических фигур типа Витте или Столыпина не предполагает: само их присутствие в бюрократи- ческо-авторитарной «вертикали власти» было бы противоестественным отступлением от ее системной природы.

Природа же этой вертикали такова, что даже люди, попадающие в нее на роль модернизаторов, должны руководствоваться чиновничьей логикой, которая, в свою очередь, блокирует реализацию их личностного реформаторского потенциала. Поэто­му осуществленная Путиным консервативная стабилизация реальной социально-по­литической и технологической модернизацией не сопровождалась, а попытки ее осу­ществления (например, административная реформа) при сохранении системных устоев и с учетом системных ограничителей оказались малорезультативными, что, в свою очередь, подталкивало власть к еще большему укреплению этих устоев и огра­ничителей (например, к отмене выборности руководителей регионов населением). О том, будут ли такого рода меры содействовать модернизации, напишут будущие ис­торики. Мы же ограничимся констатацией, что при ретроспективном взгляде на эво­люцию постсоветской России это представляется сомнительным. Потому что при та­ком взгляде обнаруживается жесткая зависимость между бюрократизацией управления и оттоком из управленческого слоя необходимых для модернизации лич­ностных ресурсов или их стерилизацией.

Но ретроспективный взгляд на развитие посткоммунистической России позво­ляет уловить и нечто большее. Именно он позволяет утверждать, что страна лишена сегодня тех возможностей, которые позволяли хотя бы частично компенсировать отсутствие или слабость субъектов инноваций в последние десятилетия правления Романовых. Тогда таким субъектом могла выступать политическая власть, осуществ­лявшая технологическую модернизацию сверху посредством реализации государ­ственных программ и целенаправленного привлечения иностранного капитала. Участие отечественного частного бизнеса, настороженно относившегося к шедшим сверху инициативам, в реализации модернизационных проектов было незначитель­ным и в то время. Но в современных условиях, как мы уже отмечали, государство не в состоянии исполнять роль, которую исполняло прежде. Поэтому в постсоветской России оно на нее и не претендует. Но поэтому же оно неизбежно оказывается перед дилеммой: либо способствовать созданию делового климата, стимулирующего инно­вационную активность частного бизнеса, либо укреплять бюрократическую «верти­каль власти», которая способствует не столько мобилизации личностных ресурсов предпринимательского класса и его становлению как субъекта модернизации, сколь­ко их демобилизации посредством навязывания бизнесу коррупционно-теневого со­юза с бюрократией.

Таков был выбор и одновременно вызов, перед которыми оказалась Россия при президенте Путине. «Дело ЮКОСа» показало, что выбор был сделан в пользу «вертикали власти» и, соответственно, в пользу бюрократии³⁸⁰ . Но это означало, что личностный потенциал, накопленный к тому времени в отечественном бизнесе, государством ока­зался невостребованным.

К концу правления Ельцина в возрожденном российском предпринимательстве обозначились две тенденции.