История России

Тем самым раскол по линии «князь — вече», характерный для двухполюсной моде­ли власти в Киевской Руси, в масштабе одного отдельно взятого города был преодолен.

Снята была и другая проблема, бывшая камнем преткновения для киевской государ­ственности, — проблема легитимной преемственности власти при родовом принципе ее наследования. Ограниченные полномочия, которыми обладали новгородские князья, их зависимость от веча, которое меняло их чаще, чем где бы то ни было, сколь­ко-нибудь серьезную конкуренцию за княжение в Новгороде практически исключали.

При увеличивавшейся численности рода Рюриковичей недостатка в претенден­тах новгородцы не испытывали. Однако выбор среди кандидатов оставался за самими новгородцами; навязать его силой князья не могли, как не могли и отвоевывать у кон­курентов право княжения посредством привычных вооруженных противоборств. По­этому обошли город стороной и княжеские междоусобицы. Попытки лишить его неза­висимости неоднократно предпринимались задолго до возвышения Москвы, прежде всего владимиро-суздальскими правителями. Но то было противоборство князей с Новгородом, а не противоборство между князьями за власть над ним.

Мы не касаемся здесь конкретных механизмов, использовавшихся в управлении Новгородской республикой, процедур, которые применялись при формировании исполнительных органов власти в городе, отдельных его районах и пригородах, и их институционального оформления. Все это многократно в подробностях описано, и чи­татель при желании может с такими описаниями ознакомиться1 . Не касаемся мы и способов подготовки законодательных и других решений, подлежавших принятию на вечевых собраниях. Для наших целей достаточно отметить, что в границах Киев­ской государственности сложилась и функционировала относительно автономная от нее политическая модель, альтернативная доминировавшей и имевшая многочислен­ные европейские аналоги. Она переводила отношения князя и веча в правовое поле и устраняла раскол между двумя полюсами власти посредством ее концентрации на одном из них (вечевом), который при этом становился главным источником легити­мации другого (князя).

Такая модель обладает довольно значительной устойчивостью и в определенных пределах способностью к саморазвитию: скажем, некоторые средневековые города- государства на территориях Италии и Германии дожили до Нового времени, хотя и они были интегрированы впоследствии в национальные государства. Но в этих горо­дах не было веча, которое в Новгороде, при экономически и политически бессильном князе, превращалось постепенно в институциональную арену борьбы между боярско- купеческой элитой и городскими низами.

Новгородская модель продемонстрировала свою относительную жизнеспособ­ность и самодостаточность даже в пору монгольского владычества. Однако в ту же по­ру она начала разлагаться, будучи неспособной консолидировать ни враждовавшие друг с другом группы самой элиты, ни элиту и население — оттеснение веча от непо­средственного принятия решений и концентрация власти в руках представителей бо­ярской верхушки этому не способствовали. Поэтому новгородская модель не могла стать основой для формирования российской государственности. Но — не только по­этому. И даже не только потому, что была уникальной и для Руси инородной. Дело еще и в том, что модель эта была по своей природе локальной.

Вечевые институты могут функционировать (и даже доминировать) в ограничен­ном городском пространстве, но они не могут консолидировать большое общество — вече в масштабах страны не соберешь. Политические образования, подобные новгород­скому, по мере расширения контролируемой территории тяготеют к дроблению, о чем и свидетельствовало отделение от Новгородской республики Пскова при воспроизведении

1 См., например: Ключевский В. Курс русской истории: В 5 ч. М., 1937. Ч. 2. С. 69-80; Шмур- ло Е.Ф. Курс русской истории: В 4 т. СПб., 1999. Т. 1: Становление и образование русского государства (862-1462). С. 144-148.

99

в нем новгородского политического устройства. Так что задача интеграции русского пространства Новгороду была не по силам. Подобной задачи он перед собой и не ста­вил. А потому не смог он устоять и перед Москвой, которая после окончательного высво­бождения из-под монгольской опеки интегрирующим ресурсом уже обладала.

5.2. Княжеско-боярская модель

Другая оригинальная модель развития складывалась в Юго-Западной Руси, где к началу XIII века сформировалось сильное Галицко-Волынское княжество. В отличие от Новгорода, князь сохранял здесь политическую власть. Кроме того, как представи­тель правившего рода, он был и владельцем всей территории княжества. Но одновре­менно здесь существовал сильный и влиятельный класс бояр, сформировавшийся из осознавших выгоды землевладения дружинников. Этим они отличались от бояр нов­городских, с князем и княжеской дружиной никакими служебными связями не связан­ных. Этим же обусловливались и основные особенности галицко-волынской модели государственного развития.