История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

Следующим лицом по значению в основании раскола можно поставить суздальского соборного попа Никиту Константинова Добрынина. Своим дерзким, необузданным нравом он не уступал Аввакуму, а начитанностью и диалектическими способностями едва ли его не превосходил. В Москве он впервые обратил на себя внимание духовных властей и самого государя обличением своего архиепископа Стефана, которого Никон из архимандритов Воскресенского монастыря поставил на суздальскую кафедру еще при жизни ее архиепископа Иосифа, отпросившегося по причине болезни в одну казанскую обитель. Никита считал Стефана незаконно поставленным и подал в Москву донос о его служении не по правилам свв. отец, а в Суздале громогласно называл его изменником государю и еретиком, чем учинил большое смятение в пастве. Из Москвы сюда два раза наряжаемо было следствие, которое поручалось вятскому епископу Александру. Последний, известный своим нерасположением к Никону (за перевод из Коломны в Вятку), собрал многие показания свидетелей не в пользу архиепископа. Собором 1660 года Стефан был лишен епархии и «ради пропитания» устроен при московском Архангельском соборе. Но и Никита, уличенный в некоторых ложных изветах на своего архиерея, также понес наказание; ему запрещено было священнослужение впредь до указа. В таком положении он предался литературной деятельности и, под видом обращенной к государю челобитной, предпринял обширное обличительное сочинение, заключающее критический разбор изданной Никоном книги «Скрижаль», то есть переводных с греческого толкований на правила богослужения. Сочинение его отличается обилием ссылок на Священное Писание, на Отцов Церкви и на летописцев, в подтверждение раскольничьих доказательств; оно написано довольно сдержанным языком (в противоположность Аввакуму) и не без некоторого литературного таланта. Но оно отличается также крайней мелочностью в нападках на никоновское исправление при новых переводах книг. Например, он восстает против того, что слово «церковь» заменено словом «храм»; что вместо «о Бозе» напечатано «в Бозе»; вместо «креста» – «древо», вместо «обрадованная» – «благодатная» и тому подобное. Никита не ограничился книжными и обрядовыми подробностями. Он громит Никона за то, что тот велел из Суздальского собора вынести амвон с колончатыми стенками и на место его поставить открытый рундук; хотя амвон сей, судя по золотой надписи на нем, существовал около 300 лет, ибо был устроен суздальским епископом Дионисием в XIV веке, во время великого князя Нижегородского Дмитрия Константиновича. По сему поводу он ссылается на старинные иконы, где амвоны изображены «по чину Влахернской церкви, а не рундуками»; ссылается и на древний амвон Св. Софии Константинопольской, который имел серебряные столпы. Нападает он на перемены в одеянии духовенства: так, Никон свой белый клобук «надел на рогатую колпашную камилавку, аки сельских баб на волосник»; под мантией стал носить разнополый кафтан, наподобие иноземца; такие же кафтаны, названные «рясами», велел носить всему духовенству, в чем «поревновал жидовским и римским обычаям», и все такие перемены, не согласны-де с изображениями на старых иконах.

Это сочинение попа Никиты получило видное место в распространении первоначального раскола, ибо Никита давал его читать многим лицам. Оно производило большое впечатление, наряду с «Проскинитарием» старца Арсения Суханова, посланиями Неронова, Аввакума и прочих. Все сии сочинения тогда усердно переписывались, читались и обсуждались в Москве в разных обывательских домах, куда сходились люди, увлекавшиеся обличениями Никоновых нововведений и вопросами об истинном благочестии. В числе лиц, усердно читавших челобитную попа Никиты, находился и Федор Иванов, дьякон придворного Благовещенского собора, также один из наиболее крупных расколоучителей, сочинения которого также обнаруживают значительную начитанность и некоторый литературный талант. Дьякон Федор был подвергнут розыску; причем книги и тетради были от него отобраны в декабре 1665 года. При допросах он не скрывал своего отвращения к служебникам новой печати, своих сношений с Нероновым, Аввакумом, Никитой и так далее. В ожидании соборного суда его посадили на цепь.

Почти не меньшим значением в первоначальной истории раскола пользуется борисоглебский поп Лазарь; он также написал большое сочинение, изрыгающее хулы на новоисправленные богослужебные книги, которые считает исполненными ересей жидовской, армянской и латинской. В 1661 году он был сослан в Тобольск, вместе со своим единомышленником и другом патриаршим поддьяком Федором Трофимовым, оба с их семьями. В Тобольске тогда проживал известный сербский католический священник Юрий Крижанич, который изображает Лазаря человеком, подверженным пороку пьянства и сквернословия. За свою нераскаянность поп Лазарь и поддьяк Федор были потом отправлены в Пустозерский острог.