Продолжительная борьба с Польшей за Малороссию, отвлекавшая к западным пределам военные силы Московского государства, неизбежно ослабляла их на других его окраинах и вообще давала простор всякого рода вольнице и разбойничьим шайкам. Особенно усилились они в приволжских областях и на самой Волге, где издавна свирепствовали вольные казачьи шайки, как это наглядно показывают нам приведенные прежде отрывки из записок иностранного путешественника (Олеария). А шайки эти в значительной степени пополнялись охотниками с Дона. То было время не только трудных внешних войн, но также и тяжелого внутреннего положения. Обременительные государственные налоги, повинности и все усиливавшееся крепостное право вместе с притеснениями корыстолюбивых воевод, дьяков и прочих чиновников вызывали многочисленные побеги тяглых людей вообще и крестьян в особенности. Наиболее отважные и энергичные люди бежали преимущественно в казаки на Дон, который тем и отличался, что не выдавал беглецов. Эти беглые или пришлые люди, разумеется, составляли на Дону большей частью бездомную, неимущую часть казачества, так называемую голутвенную, то есть казацкую голытьбу. После Андрусовского договора, оставившего заднепровскую часть Украйны под польским владычеством, усилилось переселение черкас или малороссийских казаков из сей Украйны в пределы Московского государства. Многие из них уходили на Дон, и там эти черкасы, или «хохлачи», как их называли московские люди, значительно увеличили количество голутвенных казаков. Для такой беспокойной вольницы, более всего жаждавшей добычи и разгула, к несчастью, в то время был затруднен главный выход в Азовское и Черное моря, куда дорогу загораживали и турецкие укрепления, и татарская орда, и само домовитое казачество, действовавшее по строгим наказам из Москвы, не хотевшей навлекать на свои южные украйны месть турок и татар. Донской голытьбе для разгула и добычи зипунов оставалась все та же Волга, из которой в случае удачи можно было выйти в Каспийское море; а населенные персидские и кавказские берега его манили к себе грабителей, будучи менее защищены, чем турецкие на Черном море.
К весне 1667 года на Дону произошло большое движение среди голытьбы от прилива из юго-западных украйн беглых холопов и крестьян; последние прибывали с женами и детьми и тем увеличивали и без того бывший здесь недостаток продовольствия. Как обыкновенно бывает в подобных случаях, волнующиеся элементы ждали только подходящего предводителя, чтобы собраться вокруг него и идти, куда он укажет. Такой предводитель явился в лице донского казака Стеньки Разина.