История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

Престарелый Иоасаф II правил Русской церковью до 1672 года. Преемником его был новгородский митрополит Питирим, который свое кратковременное патриаршество не отметил никаким особым деянием. В 1674 году, после его кончины, на патриаршем престоле явился человек недюжинного ума и характера Иоаким. Он происходил из рода можайских дворян Савеловых; в молодых летах служил в московском войске, стоявшем на юго-западных пределах. Овдовев, он покинул военную службу и ушел в украинский Межигорский монастырь, где и постригся. Здесь на Украйне он, по-видимому, ознакомился с киевской школьной ученостью. Патриарх Никон почему-то знал монаха Иоакима, вызвал его из Межигорского монастыря и сделал строителем вновь основанной им Иверской обители на острове Валдае. Конечно, по желанию Никона он был некоторое время строителем в его Воскресенском монастыре, или Новом Иерусалиме, затем в Андреевском, по просьбе Федора Ртищева, при устроенном там братстве. По желанию царя Иоаким перешел оттуда в Новоспасский монастырь на должность келаря, а затем поставлен архимандритом знаменитого Чудова монастыря. В этом звании он принимал видное участие в деле Никона. Уважение, которое питал Алексей Михайлович к Иоакиму, сказалось особенно на дальнейшем его возвышении. Когда Питирим из Новгорода был переведен на патриарший престол, на Новгородскую митрополию был посвящен Иоаким; а когда Питирим скончался, Иоаким и теперь занял его место, имея не более пятидесяти четырех лет от роду и находясь в полном развитии своих сил. Это был первый из высших московских иерархов, если не получивший образование в киевских школах, то по крайней мере близко знакомый с ними; может быть, благодаря именно сему обстоятельству он является потом одним из духовных писателей своего времени и борцов против церковного раскола. Означенное знакомство не помешало ему (а может быть, и побудило его) проявить особую ревность по охране русского православия от сильных в то время латино-польских влияний. В отношении к подчиненному себе духовенству он был строг и с согласия освященного собора издал указы против некоторых возникавших обычаев, несогласных с прежними правилами; например, запрещал вдовым попам у кого-либо на дому исповедовать, крестить, давать молитвы роженицам и тому подобное. Запрещал также в подмосковных боярских вотчинах новопостроенные церкви освящать без присылки из Москвы соборного протопопа, ключарей и дьяконов. Свою строгость по отношению к священникам он распространил и на царского духовника, несмотря на его привилегированное положение.

В начале царствования Алексея мы видели, как его духовник благовещенский протопоп Стефан Вонифатьев смело препирался с патриархом Иосифом по вопросу о единогласии и других исправлений в церковной службе, и царь держал сторону своего духовника. А в конце царствования видим распрю преемника сего последнего протопопа Андрея Савиновича Постникова с патриархом Иоакимом. Впрочем, эта распря имела чисто личные поводы. Очевидно, духовник зазнался и показывал строптивость в отношении патриарха. Последний обвинил его не только в неповиновении, но и в зазорном поведении, а именно в мздоимстве, пьянстве и даже прелюбодеянии, за что хотел его судить. Андрей Савинович не смирялся. Но Иоаким характером не походил на Иосифа; он велел взять протопопа и посадить на цепь для смирения. Это было в первых числах ноября 1674 года. Государь находился за городом, в селе Преображенском. Духовник не поддался патриаршему велению и послал своего сына стольника Ивана Постникова к царю с мольбой о заступничестве. Алексей Михайлович на другой день воротился в столицу и призвал к себе патриарха; но тщетно просил его за своего духовника. Иоаким, обвиняя Андрея в названных выше деяниях, запретил ему священнодействовать, благословлять и исповедовать, пока его дело не будет рассмотрено на соборе. Недели две спустя царь отправился опять в село Преображенское, и, опасаясь, чтобы патриарх не прибег к насилию, приказал поставить на дворе у своего духовника караул из 20 стрельцов, которые бы никого к нему не допускали без особого указу. Прошло еще около месяца. За несколько дней до рождественского праздника царь опять призвал патриарха и едва наконец упросил, чтобы тот простил протопопа Андрея и разрешил ему священнодействовать. Тогда протопоп, по приказу государя, снова «в верх въехал», то есть стал отправлять свои обязанности во дворце. Так Алексей Михайлович умел чтить и благодетельствовать приближенных к нему людей.

Посмотрим, кто были самые крупные сотрудники государя на военном и гражданском поприще, кроме известного временщика Б.И. Морозова, о котором достаточно говорилось выше.