История России с древнейших времен до наших дней

Структура высшей власти была подправлена, но прерогативы самодержавия нисколько не ущемлены. На Верховный тайный совет возлагались те функции управления, которые были явно не под силу Екатерине. Тем самым императрица как бы снимала с себя груз ответственности за решение острейших проблем послепетровского времени. В их оценке, как доказывает историк Е. В. Анисимов, «верховники» единодушны: «Петр был велик, но продолжать его реформаторскую политику уже нельзя». Первую критическую записку о положении дел в стране три дня спустя после смерти Петра I подал Ягужинский, предложивший внести изменения в петровскую податную систему и принципы строительства армии, уменьшить расходы на военные нужды. Затем поступила и коллективная записка Меншикова, Остермана и Макарова: «При рассуждении о нынешнем состоянии Всероссийского государства показывается, что едва ли не все те дела, как духовные, так и светские, в худом порядке находятся и скорейшего поправления требуют».

Причем они тоже прямо‑таки вопиют, что не только крестьянство «в крайнее и всеконечное разорение приходит, но и прочие дела, яко коммерция, юстиция и монетные дворы, весьма в разоренном состоянии обретаются».

С одной стороны, критика деяний Петра и сгущение красок при изображении сложившейся ситуации выгодны «верховникам»: это оправдывало их неспособность к активной деятельности. Но с другой — настроения «птенцов гнезда Петрова» отвечали реалиям жизни: люди устали от последствий реформ, которые не могли продолжаться бесконечно долго без ощутимого улучшения положения людей, без стабильности и уверенности их в будущем, особенно после четырех голодных лет (1721–1724). В итоге, считает Е. В. Анисимов, все это делало для них «невозможным и нежелательным продолжение петровского курса экспериментов». Действительно, происходил медленный откат к допетровским порядкам — в сфере местного управления, суда, оплаты труда и т. д.

Екатерина I все чаще бывала нездорова, популярность внука Петра росла, усиливалась и стоявшая за ним родовитая знать. Осознание этого подтолкнуло Меншикова к идее женить малолетку на своей дочери Марии. И вот уже получено Бог знает чем вызванное согласие императрицы. В завещании («тестаменте») Екатерины прямо указано, что Петр непременно должен жениться на Марии Меншиковой. Ловкий ход светлейшего князя поверг в шок его ближайших сподвижников — П. А. Толстого, И. И. Бутурлина и других. Толстой, боявшийся, что сын отплатит ему за отца, готов был противодействовать. Однако Меншиков опередил его и в день смерти Екатерины I ее указом отправил Толстого в пожизненную ссылку. Не ушли от расправы князя и другие его потенциальные противники. Но как же недальновиден был светлейший — этими мерами он ослабил свои позиции и оказался в изоляции, предопределив тем свою участь.

Внутренняя политика в правление Екатерины I. Генерал‑прокурор Ягужинский, «око государево», лучше других информированный об истинном положении дел в стране, главной проблемой государства считал тяжелое положение народа, крестьянства. Он видел, что крестьянам «от подушного сбора происходит великая тягость». По его докладу указом императрицы 5 февраля (на девятый день после смерти Петра I) 74‑копеечная подушная подать с крестьян была убавлена на 4 копейки. Мера произвела «неожиданную радость в народе». По особому мнению генерал‑прокурора, подушную подать следовало бы еще уменьшить, ибо тяжело будет собрать всю сумму налога. Он оказался прав — недоимка на 1725 г., как и в прежние годы, составила 30 % от всей суммы. Никакие насильственные меры не помогали, и правительство вынуждено было «великодушно» прощать недоимки. В 1727 и 1728 гг. пришлось отменить уже треть сборов. Не только тяжесть подушной подати являлась причиной регулярных недоимок, но и злоупотребления чиновников. Ревизия, проведенная в Московской губернии, вскрыла «непостижимые воровства и похищения» подушных денег. Так же было и в других губерниях. В 1727 г. решили вывести из деревень всех находившихся до того «у сборов» офицеров и обер‑офицеров с солдатами. Сбор подушной подати отныне возлагался на воевод, при которых находился один штаб‑офицер для помощи. «Облегчение в платеже подушных денег, вывод военных команд — вот все, что могло сделать правительство для крестьян в описываемое время. Но искоренить главное зло — стремление каждого высшего кормиться на счет низшего и на счет казны — оно не могло; для этого нужно было совершенствование общества», — заключает С. М. Соловьев.