История России с древнейших времен до наших дней

Елизавета Петровна, по молодости лет не проявлявшая самостоятельного стремления заполучить корону, была целиком погружена в любовные утехи. Благо что не была обделена красотой: стройная, миловидная и веселая девушка с роскошными пепельными волосами и ярко‑синими глазами производила на всех неотразимое впечатление. К тому же не ханжа и не пуританка. Потому можно довериться характеристике фельдмаршала Б. Х. Миниха: «Она была чрезмерно сладострастна и была порождена в сладострастии и часто говорила своим наперсницам, что она довольна только тогда, когда влюблена, но вместе с тем она была весьма непостоянна и часто меняла фаворитов». Мнение саксонского дипломата Георга фон Гельбига сходно: «Самый снисходительный моралист был бы возмущен отношениями Елизаветы Петровны к мужчинам. Она не обращала ни малейшего внимания на привлекательные качества ума и сердца при выборе своих любимцев и руководствовалась в нем единственно телесною их красотою». Ясно, почему отвод Голицына не вызвал ничьих возражений. Выбор его пал на среднюю дочь царя Ивана Алексеевича — 37‑летнюю Анну, герцогиню Курляндскую, ибо она «одарена всеми способностями, нужными для трона». Все закричали: «Так, так, нечего больше рассуждать, мы выбираем Анну!»

Анна Ивановна, выданная в 1710 г. замуж за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма, тут же овдовела и долгие годы в неподобающей ее происхождению бедности прозябала в столице герцогства Митаве. Ее единственным утешением среди курляндского спесивого дворянства был Петр Михайлович Бестужев‑Рюмин, представленный при дворе герцогини в трех лицах: резидент русского правительства в Митаве, обер‑гофмейстер и, до появления Эрнста Иоганна Бирона, — фаворит. И тут такое счастье, о котором она и мечтать не могла! Выбор, по мнению «верховников», был не худший. Анна и впрямь слыла женщиной очень умной, с не вызывающим нареканий поведением и, что немаловажно для простолюдинов, с величественной, царственной наружностью. Но далее на совещании «верховников» и приглашенных лиц происходит вовсе небывалое в России: Голицын делится мыслью «дать вельможеству самостоятельное значение, при котором оно могло бы не обращать внимания на фаворитов», от которых «все зло происходило». И между присутствующими состоялся примечательный разговор касательно избрания Анны Ивановны на трон:

«Д. М. Голицын: — Воля ваша, кого изволите, только надобно нам себе полегчить.

Г. И. Головкин: — Как это полегчить?

Д. М. Голицын: — Так полегчить, чтобы воли себе прибавить.

В. Л. Долгорукий: — Хоть и начнем, да не удержим этого.

Д. М. Голицын: — Право удержим».

Никто не решился открыто выразить согласие («боязно»), но и явно не противился. Видя это, Голицын стал «хлопотать» о составлении «пунктов», или «кондиций», говоря: «Станем писать пункты, чтоб не быть самодержавствию». После недолгих препирательств восемь пунктов «кондиций» согласованы (два условия вынесены в преамбулу — обязательство не вступать в супружество и не назначать себе преемника). В них, по существу, шла речь об ограничении самодержавной формы правления и замене ее олигархической: «…обещаемся… ныне уже учрежденный Верховный тайный совет в восми персонах всегда содержать и без онаго… согласия: 1. Ни с кем войны не вчинять. 2.Миру не заключать. 3. Верных наших подданных никакими новыми податьми не отягощать. 4. В знатные чины, как в статцкие, так и военные, сухопутные и морские, выше полковничья ранга не жаловать, ниже к знатным делам никого не определять, и гвардии и прочим полкам быть под ведением Верховного тайного совета. 5. У шляхетства живота, и имения, и чести без суда не отымать. 6. Вотчины и деревни не жаловать.

7. В придворные чины как руских, так и иноземцев без совету Верховного тайного совета не производить. 8. Государственные доходы в расход не употреблять. И всех верных своих подданных в неотменной своей милости содержать. А буде чего по сему обещанию не исполню и не додержу, то лишена буду короны Российской».

Анна Ивановна, не хотевшая упускать свалившееся на нее счастье, «кондиции» подписала, ибо уже была уведомлена, что составлены они не от «всенародия», а узким кругом лиц, не пользовавшихся поддержкой всего дворянства. Державшиеся до поры в секрете пункты были оглашены перед Сенатом, Синодом и генералитетом. По словам Феофана Прокоповича, находившегося наряду с Антиохом Кантемиром, князем А. М. Черкасским и В. Н. Татищевым в «оппозиции» к «верховникам», в ответ было «дивное всех молчание». Понять можно — вместо одного государя теперь восемь! Притом все гарантии — только для восьмерых, а для шляхетства против них есть ли гарантии? Верховный тайный совет для сглаживания недовольства дворян обещал уничтожение майората и учреждение военного училища, из которого дворянские дети выпускались бы офицерами, минуя солдатскую службу.