История России с древнейших времен до наших дней

Она тут же удовлетворила и просьбу‑требование дворянства — Верховный тайный совет был ликвидирован. Сенат восстановлен в том значении, какое имел при Петре I. И число сенаторов, как они хотели, доведено до 21, и все они русские, за исключением одного Остермана. Он теперь один из трех министров созданного по указу от 6 ноября 1731 г. Кабинета министров — официального высшего органа власти. Остальные двое — граф Гаврила Иванович Головкин и князь Алексей Михайлович Черкасский. Поскольку Анна Ивановна изначально не питала охоты к государственным делам и даже тяготилась ими, то по Указу 1735 г. подпись трех кабинет‑министров приравнивалась к императорской визе. Этим она освобождала себя от нудного повседневного участия в управлении делами. Но, по свидетельству Лефорта, Головкин и Черкасский включены в Кабинет лишь «для вида», «душой» же его и подлинным руководителем был «вечный» вице‑канцлер Остерман, за которым стоял Бирон.

Анна Ивановна свое обещание дворянству сдержала: в 1730 г. был отменен петровский майорат, и отныне разрешалось дробить дворянские поместья между наследниками. В стране земледельческой, со слабым промышленным и торговым развитием и постоянной по этой причине нехваткой денежной массы для большинства землевладельцев это было благом, восстанавливавшим равенство братьев в дворянских семьях. Шаг важный и в становлении сословного образования дворянства, ибо «невыгоды майората, на которые жаловалось шляхетство, вовсе не были так тяжки для богатых и знатных дворян, как для незначительных и бедных. Ясно, что, когда первые принимают близко к сердцу интересы вторых, это уже свидетельство не естественного, родового, союза, а союза сословного», — подчеркивал С. М. Соловьев.

В марте 1731 г. был издан еще один важный указ, предписывавший, «как поместья, так и вотчины именовать равно одно: «недвижимое имение‑вотчина». Тем самым слияние двух различных видов собственности — поместья (временного держания) и вотчины — превращало первые тоже в наследственные неотчуждаемые владения (хотя условность права собственности все еще очевидна — на практике и те и другие запросто отписывались на государя).

В июле того же года, как и было обещано императрицей, дан указ Сенату об учреждении Кадетского корпуса для дворянских детей от 13 до 18 лет, после окончания которого им присваивались офицерские звания.

Но достаточно ли всего этого для успокоения недовольства знати и дворян, готовых к ней примкнуть при случае? Императрица, видимо, понимала, что нет. И полагала, что угрозу перехода власти в руки родовитой знати можно отвести лишь одним способом — сосредоточить эту власть в руках людей преданных, интересы которых совпадают с интересами самой императрицы. Эти люди — иностранцы, влияние которых в царствование Анны Ивановны достигает небывалых масштабов. Для этого расчищено поле действия — влиятельные Долгорукие под разными предлогами высланы из столицы, а затем казнены. Поначалу облагодетельствованный было князь Д. М. Голицын заключен в Шлиссельбургскую крепость, где окончил свою жизнь.

Приток иностранцев в Россию начался еще с конца XVII в. Однако если при Петре I худо‑бедно, но решалась самая важная на тот исторический период задача — «выучиться всему чужому у чужих, не давши учителям значения больше, чем сколько им следовало… удержав за своею национальностью господство», то назначение Остермана членом Верховного тайного совета при Екатерине I, а затем Кабинета министров при Анне Ивановне свидетельствовало, что «русские люди, стоявшие наверху, не могли преодолеть искушения сложить тяжелый труд изучения подробностей на даровитого и приготовленного иностранца». Но и это еще не беда. Хуже всего то, что «русские люди, оставленные Петром наверху, начинают усобицу, начинают истреблять друг друга». В этой гибельной для национального достоинства ситуации, по образному выражению В. О. Ключевского, «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении». И всем этим заправлял невежественный фаворит императрицы из «худородных» дворян, бывший конюх, а ныне — обер‑камергер граф Эрнст Иоганн Бирон.