История России в рассказах для детей

Беспокойство, а может быть мучения совести или яд сократили жизнь Бориса. На 54 году отроду он умер скоропостижно. Сыну его Федору было только 16 лет. Он был умен и добр, но тяжко ему пришлось поплатиться за грех отца. Князья Шуйские, Бельский и Мстиславский стали его советниками, а Басманову он поручил главное начальство над войском и сказал: «Служи мне, как служил моему отцу», Басманов клялся умереть за него. Москва и войско присягнули Федору. Но самозванец все более и более входил в силу. Стали говорить, что Бог наказал Годунова смертью за грехи, что не для чего защищать ребенка-царя против такого храброго и умного человека, как Дмитрий, что даже если бы он и не был царевичем, судя по его делам, будет царствовать хорошо. Духовенство всего усерднее защищало царя и в церквах проклинало Григория Отрепьева; но народ говорил, что Иов – всегдашний сторонник Годуновых, а царевичу Дмитрию нет дела до проклятий Отрепьева. Одна надежда Федора была на Басманова. Но что же случилось? Неизвестно, увидал ли Басманов, что войско его хочет перейти к самозванцу, или он надеялся получить от него большую честь, но только сам Басманов признал самозванца царевичем. Тогда и все войско присягнуло ему. Вслед затем присягнула и Москва. Годуновых схватили, Иов лишился сана, и вскоре Федора Борисовича с матерью убили по приказу самозванца. Он вступил в Москву и сделался государем.

Глава XXIV Царствование Лжедмитрия

Многие поверили самозванцу, а иные пристали к нему из ненависти к Годуновым или за его хорошие поступки, а были и такие, которые наверно знали о его обмане, но держали его сторону из трусости или для выгоды. Поляков и казаков он щедро наградил, и они остались в Москве веселиться. Немцев, которые служили Годунову и хотели служить ему, он принял особенно ласково, сказал, что верит им более, чем русским, и после составил из них три отборные дружины по сто человек в каждой и дал им большое жалованье. Романовых, их родственников и других невинно наказанных при Годунове, самозванец возвратил из ссылки. Филарет Никитич Романов получил сан митрополита и опять увиделся с женою и сыном, которые стали жить близ Костромы в монастыре св. Ипатия.

Самозванец был человек умный, занимался делами, решал их так скоро и верно, что бояре дивились, наказал многих несправедливых судей, заботился о правосудии и сперва был очень милостив. Народ был доволен этим, но не понравилось ему, что при самом вступлении в Москву, когда святители встретили его с крестами и пели молебен, литовские трубачи заглушили пение трубами, а в церковь Успения вошли за ним иноземцы и непочтительно там стояли.

Вместо Иова патриархом был выбран грек Игнатий. Самозванцу иноземное более нравилось, чем русское: он одевался по-польски, не любил тогдашних русских обычаев: бани, сна после обеда. Он был силен и любил показать удаль, ездил на бешеных конях, сам убивал медведей, стрелял из пушек так метко, что все этому удивлялись, учил воинов, делал с ними потешные сражения, сам бросался в свалку и не сердился, если его толкали, сшибали с ног, давили. Лжедмитрий страшно расточал деньги, дарил иноземным музыкантам жалованья больше, чем получали первые люди в государстве. Престол его был вылит из чистого золота, обвешан алмазными и жемчужными кистями; снизу его поддерживали два серебряных льва, сверху покрывал крест, на кресте четыре щита, над которым были золотой шар и орел, тоже золотой. Колесница и сани его были окованы серебром, обиты бархатом и соболями; седла, уздечки и стремена были украшены золотом, изумрудами и яхонтами. Стены своего нового дворца он украсил шелковыми и персидскими тканями; цветные изразцовые печи были там с серебряными решетками, замки у дверей с позолотой.

Но сперва русские переносили его пороки, потому что его можно еще было считать Дмитрием. Даже мать этого царевича признала его своим сыном. Она жила в пятистах верстах от Москвы в монастыре. Самозванец тайно послал ей сказать, что если она признает его, то будет жить как царица, если же не признает, то будет убита; она выбрала первое, поехала в Москву; Лжедмитрий встретил ее с большими почестями; они долго говорили наедине в шатре близ дороги и, выйдя оттуда, обнимали друг друга.

Однако нашелся обличитель – князь Василий Иванович Шуйский; он стал говорить, что Дмитрий убит в Угличе, что царствует самозванец и еретик, который сам отступил от православия и хочет всех русских обратить в латинскую веру. Басманов донес об этом Лжедмитрию. Шуйского приговорили к смертной казни, а братьев его к ссылке. На лобном месте в Москве все было приготовлено к казни, народ плакал, потому что все любили Шуйского. Он сказал: «Братья! Умираю за правду, за веру христианскую и за вас» и положил голову на плаху… Вдруг услышал крик: «Стой». Посланец царский прискакал с указом в руке и объявил помилование Шуйскому. Его только сослали вместе с братьями. Царица Марфа уговорила самозванца простить Шуйского: она лучше всех знала, что Шуйский говорит правду.