История российского блокбастера. Кино, память и любовь к Родине

Такие же реакции вызвал и «Добрыня Никитич». Вил написал, что, несмотря на значительные заимствования из западного опыта анимации, это не должно навевать «пессимизм», поскольку речь идет «о переходном периоде, когда зарубежная культура, воспринятая в 1990‐х», становится «нашей, российской. <…> Главное, скоро нас будут воспитывать не только „Шрек“ и „Ледниковый период“, а Добрыня Никитич и его любовь к нашей родной земле»609. Еще одно откровение принадлежит пользователю УндеР, который привел на просмотр «Ильи Муромца» в Ростове-на-Дону всю семью. По его мнению, «Муромец» «сыграл для нас такую же роль, как „Супермен“ в США и станет таким же любимцем публики, как „Чебурашка“». Фильм произвел на него «ошеломляющее» впечатление и вернул «в те времена, когда мы знать не знали 3D-технологий». «Он вызвал ностальгические чувства» и заставил надеяться, «что наши дети будут теперь расти с такими героями, а не с Суперменом и Бэтменом»610. Бальмунгу тоже понравился фильм за «использование технологии старой советской анимации, которая сосредоточивалась не только на развлечении, но и на воспитании». Так что три богатыря продолжили выполнять свой патриотический долг и защищать русскую землю от захватчиков.

В отличие от новейших картин студии Pixar, воспроизводящих постфеминистскую модель маскулинности611, российская постсоветская анимация представляет героя как маскулинного альфа-самца. «Три богатыря» и особенно «Князь Владимир» рисуют фантастический исторический мир со стереотипами патриархальности: мужчинам принадлежит непререкаемая власть, центром их идентичности является физическая сила, а главная личностная черта – стоический героизм.

В целом месседж этих фильмов, рассчитанных прежде всего на детей и рисующих возрожденное прошлое, непосредственно касается сегодняшней озабоченности по поводу ощущаемого кризиса маскулинности. Судя по героям представленной анимацией истории, россияне реально нуждаются в таком человеке, как князь Владимир.

Лариса Малюкова в обзоре, опубликованном в «Итогах», отметила, что «Князь Владимир» открыл новую страницу российской анимации. Хотя, писала она, эти фильмы возрождали советскую традицию, «они также были рождены хаотичными 1990‐ми», когда «зрители уже забыли о существовании анимации». Однако с «Князем Владимиром» (по ее словам, «средним» фильмом) родилась обновленная традиция. Полнометражные фильмы «стали фундаментом, на котором наша отечественная индустрия мульткино строится заново». Проблема соперничества с голливудскими аниматорами коренится в том, что соревнование происходит на их территории.

Наши режиссеры мечтают о создании таких фильмов, как «Шрек» и «Рататуй», непосредственных, эмоциональных, заряженных энергией. А на наших экранах появляются скучные и инфантильные фильмы, лишенные живых персонажей. <…> Такие, как «Князь Владимир» с его пафосностью612.

Против мнения Малюковой прозвучал очень значимый голос. Легендарный советский мультипликатор Федор Хитрук объявил, что «Князь Владимир» знаменует возвращение в форму. В глазах Хитрука, который начал работу в кино в 1938 году и более всего известен советскими адаптациями «Винни Пуха», новая анимационная история успешно превзошла современные (читай: американские) телепрограммы, которые «портят и вкус, и психологию» детей. Согласно Хитруку, России нужно вернуться к старым идеалам советской мультипликации, а именно: «любви к родной земле». На этом поле и в соответствии с принципами «классической советской анимации», Хитрук называет «Князя Владимира» триумфом613.

Plus ça change…614

Глава 11. Славянское фэнтези 615

Афишировавшийся как «первый славянский фильм-фэнтези», «Волкодав из рода Серых Псов» Николая Лебедева вышел в прокат во время зимних каникул 2006–2007 годов. Снятый по бестселлерам Марии Семеновой, «Волкодав» появился сразу на шестистах экранах (рекорд по тем временам). Критики приклеили ему ярлык «сказка для XXI века», а некоторые зрители назвали «нашим ответом „Властелину колец“».

В отличие от предыдущих фильмов из слота исторических блокбастеров, таких как «Турецкий гамбит» или «9‐я рота», адресовавших зрителю трактовку подлинных событий российского прошлого, «Волкодав» создавал вымышленное прошлое под маркой «славянской истории».

Центральной в этом опыте создания фантастической истории стала работа Людмилы Кусаковой. Именно Кусакова построила Москву 1905 года для Карена Шахназарова. Для фильма Лебедева она выстроила совершенно другие декорации, превратившие фэнтези в комментарий к современной России.