История российского блокбастера. Кино, память и любовь к Родине

Успех фильма подтвердил репутацию Рязанова как самого популярного советского режиссера. В 1991 году по результатам голосования журнала «Экран» он был назван лучшим режиссером в российской истории, получив в три раза больше голосов, чем Андрей Тарковский723. Через двадцать лет после премьеры фильма Борис Минаев так прокомментировал это событие: здесь все сошлось, потому что все это было правдой, бескомпромиссной, невыразимой правдой, не имеющей языка, чтобы выразить себя. Правда заключалась в том, что в унылом советском мире можно найти радость; можно найти теплоту в холодных стенах новостроек; в безрадостных пьянках жалкого празднования Нового года вдруг все может быть хорошо. Как? Почему? Сегодня об этом можно только гадать. Один критик заметил, что когда фильм показывают сегодня, каждый зритель «ностальгически вздыхает и вспоминает свой личный опыт»724.

В самом конце фильма, когда Женя представляет Надю своей матери и друзьям, она спрашивает, не считают ли они ее легкомысленной. Она хочет убедиться в том, насколько другим видна подлинность их с Женей чувств. Мать Жени отвечает: «Поживем – увидим».

Еще через тридцать лет Константин Эрнст приготовил ответ на этот вопрос. В канун Нового, 2006 года, когда состоялась премьера «Дневного дозора», он объявил, что напишет сценарий и будет продюсировать сиквел рязановской классики. Потом Бекмамбетов стал режиссером и соавтором сценария. Подобно тому, как он афишировал «Дневной дозор» («первый фильм 2006 года»), афишировал он и «Иронию судьбы. Продолжение» («первый фильм 2008 года»). Подобно тому, как «Дневной дозор» (сиквел) побил кассовые рекорды, то же произошло и с «Иронией судьбы. Продолжением», заработавшей 50 миллионов долларов.

Ремейк рязановского фильма начинается с переписывания прошлого. Женя и Надя (их роли исполняют те же актеры) так и не поженились. Надя вернулась в Ленинград и вышла замуж за Ипполита. У них есть дочь Надюша (Елизавета Боярская). А у Жени – сын Костя (Константин Хабенский), который тоже стал врачом.

Фильм начинается в канун Нового года в той же бане, что и у Рязанова, только к друзьям отца на их ежегодной встрече присоединяется Костя.

Они рассказывают молодому Лукашину о тридцатилетней давности приключениях отца и уговаривают Костю (тоже непьющего) выпить за отца до дна. А потом отправляют Костю в Санкт-Петербург, где теперь на 3‐й улице Строителей живет Надюша. Ее бойфренд Ираклий (Сергей Безруков, голос князя Владимира) планирует сделать ей в полночь предложение руки и сердца. Появление Кости нарушает этот план. Костя и Надюша, само собой, влюбляются друг в друга. В довершение всего, приезжая в Санкт-Петербург на помощь сыну, Женя встречает Надю, опять воюет с Ипполитом (они с Надей в разводе) и снова влюбляется. В финале они с Надей отправляются в Москву, и на этот раз у них все будет по-серьезному.

Арлин Форман отмечает:

Ревизионистский ремейк Бекмамбетова [следовало бы добавить «и ремейк Эрнста». – С. Н.] отрицает саму возможность интимности, любви и личной самореализации в советскую эпоху. Его хеппи-энды случаются в лучшем из миров, здесь и теперь. В процесс внушения оптимизма в Прекрасной Новой России изобилия, бодрости духа и молодости вписывается даже Путин725.

Президент Путин появляется на Первом канале, поздравляя граждан с экранов телевизоров с наступающим Новым годом. Зрители слышат его слова: «Эти минуты всегда объединяют народ нашей большой страны, потому что каждый из нас вспоминает прошлое, думает о будущем и надеется на лучшее».

Комментарий Форман точно отвечает замыслу фильма: новая «Ирония судьбы» напоминает зрителям, что эпоха Путина лучше брежневской. В рецензии в «Известиях» Елена Ямпольская пишет, что фильм осуществляет «брендирование» новой России. Ираклий работает в компании «Билайн», и ее product placement то и дело появляется на экране вместе с рекламой телефонов Nokia, а также компаний Nestle, «Аэрофлот», пива «Золотая бочка» и водки «Русский стандарт». По словам Ямпольской, первая половина фильма представляет собой рекламу компании сотовой связи, а остальная часть брендирует «нашу жизнь», которую заполняют «машины, самолеты, майонез, конфеты, звон кремлевских колоколов и новый российский национальный гимн»726. Другими словами, фильм визуально брендирует нулевые годы как время процветания и счастья. Автор рецензии предполагает, что Эрнст и Бекмамбетов возьмутся за ремейки и другой классики (таких фильмов, как «Москва слезам не верит» и «Мимино»), чтобы апгрейдить их в духе новой путинской респектабельности.