История российского блокбастера. Кино, память и любовь к Родине

Центральная тема сериала – опыт и убеждения Твердохлебова. Из флешбэков зритель узнает, что до войны комбат был патриотично настроенным советским гражданином. Потому он и отказывается вступить в армию Власова. Но чем ближе он знакомится с собратьями-штрафниками, тем заметнее меняются его убеждения. Он видит в этих людях жертв, попавших под каток сталинского режима. И обращается к ним как к русским патриотам, а не советским товарищам. Изменения в сознании Твердохлебова проявляются в двух эпизодах. В первом он встречается с русским солдатом, служившим у Власова, узнает в нем одного из тех, кто согласился на это в немецком плену и был в расстрельной команде, а теперь нарвался на заградотряд; его чуть не убили. Твердохлебов понимает, что раненый солдат Сазонов сражается ради тех же патриотических целей, сражается за Родину, как и он сам, как и другие штрафники. Вместо того чтобы передать Сазонова энкавэдэшникам, а значит, обречь его на пытки, Твердохлебов дает ему в руки пистолет с одним патроном и разрешает застрелиться. Такой поступок не может ему простить командование; Твердохлебов идет под арест и за него, и заодно за распространение «антисоветской пропаганды». Так Твердохлебов вновь попадает в застенок, вновь подвергается пыткам в Особом отделе. Потом от него требуют подписать документ, являющийся доносом на его солдат. Он отказывается, и зритель видит перемену, которая у него на глазах происходит с бывшим советским патриотом.

Он больше не боится смерти, его пугают лишь действия особистов.

Он теперь считает себя не советским, а русским. Он будет защищать Родину, а не власть. Нравственная стойкость Твердохлебова помогает сформировать настоящую боевую единицу. Досталь показывает, что эти люди сражаются на два фронта – с нацистами и НКВД, – но вместе с этим подчеркивает, что они, жертвы двух режимов, далеко не герои. Искуплением становится вновь обретенный Твердохлебовым русский патриотизм, его семья и доверие к православному священнику отцу Михаилу, который присоединяется к батальону в седьмой серии. Отец Михаил первым предупреждает бойцов о приближении немцев и потом сражается бок о бок с ними. А потом он читает уцелевшим Священное Писание, напоминая, что они должны биться за Отечество, которое свято, хотя власть, которой они служат, такой не назовешь.

В последней серии мы видим финал истории, где Твердохлебов перерождается, а отец Михаил демонстрирует стойкость веры. Готовясь встретить превосходящие силы противника, батальон получает и благословение священника. Бойцы яростно сражаются в последнем бою. В живых остаются только отец Михаил и Твердохлебов. В разгар боя, стреляя из автомата, отец Михаил видит Богоматерь. А потом благословляет каждого из павших штрафников, просит Господа спасти их души, ибо они святые воины, которые защищали русскую землю. Он совершает панихиду, реквием по усопшим. Музыка Алексея Шелыгина, как храмовый плач сопровождавшая всю серию, звучит как литургия. А Твердохлебов сидит в кругу погибших соратников – тех, кого он учил, которых выслушивал. Его мрачное лицо не только выражает скорбь по батальону, который он создал, по тем, кто стал жертвами войны и государства, до самого конца относившегося к ним как к преступникам. Он знает, что его батальон внес свой вклад в будущую победу, но ведь это победа советской системы, которая их угнетала. Под звуки скорбного реквиема на экране возникают имена солдат, служивших пушечным мясом в 1049 штрафных батальонах, в которых погибли 422 700 человек375.

Критики о «Штрафбате»

Увеличивающееся количество военных фильмов вызвало еще большее число рецензий, интернет-постов и споров. Такие фильмы, как «Звезда», привели некоторых критиков к выводу, что Шахназаров таким способом угодил Путину и его правительству, действуя по формуле: «Дайте нам денег для создания нужных фильмов, и мы создадим вам патриотизм»376.

Шахназаров не скрывал своего намерения нанести удар прямо в душу аудитории, в первую очередь молодежи. Бесспорный успех фильма в этом плане заставил многих критиков упрекнуть его в следовании советской практике руководства аудиторией, чтобы привести ее к идеологически правильным выводам о войне. По мере увеличения после 2002 года числа фильмов о войне они вызывали все более яростные споры. «Штрафбат», который Аннинский назвал зеркалом войны, открыл дорогу многочисленным рефлексиям по поводу его смыслов. Их разнообразие зависело от умонастроений авторов. Статья Аннинского была частью тридцатистраничного блока, который посвятил сериалу журнал «Искусство кино». Объясняя такое беспрецедентное внимание, редакция предварила дискуссию такими словами: