История российского блокбастера. Кино, память и любовь к Родине

Среди кино- и телеверсий военной темы одной из самых значительных стал одиннадцатисерийный «Штрафбат» Николая Досталя: снятый по сценарию Эдуарда Володарского, фильм не оставил равнодушными самые разные категории зрителей. Лидер телевизионного рейтинга, он послужил поводом для серьезных размышлений, аналитических статей и воспоминаний историков, критиков, участников и очевидцев событий377.

Леонид Радзиховский, чей текст открывал эту подборку, отметил небывалый размах «оглушительной экранной артподготовки» к празднованию Дня Победы и добавил, что «Военно-патриотические игры ведутся по рыночным правилам». Больше того, «Великая Отечественная – понятие для России сакральное… Это единственное, с чем согласна вся нация, последнее, что нас всех объединяет». Но «в этой теме только руку протяни – ткнешься в табу. То есть все знают, что это было, что про это никогда не снимали, но что снимать все равно нельзя». Тем не менее, продолжает Радзиховский, открывать самую темную правду о войне, например о штрафных батальонах, стоит «не только ради рейтинга, но и ради правды нельзя рубить топором последнюю икону, убивать и расчленять последний народный миф», даже если это экранное кровопролитие может оскорбить чувства живущих ветеранов, имеющих право обижаться378. Другими словами, фантастические рейтинги взрыхлили почву для ростков понимания истории.

«Штрафбат» отлично показал себя в игре рейтингов, но удачно сыграл и в другом плане. Приближение к табуированным темам позволило историкам и другим участникам дискуссий обсудить реальную и затушеванную роль штрафных батальонов. Дебаты концентрировались на том, действительно ли романное, а затем экранное повествование Володарского и Досталя достаточно отразило историю и не исказила ли войну лицензия на художественное отражение. Используя метафору Аннинского, уместно спросить: в самом ли деле взгляд в зеркало выявил глубинную правду или же преподнес события в ложном свете?

Володарский придерживался первого из этих ответов. Он утверждал, что роль сценариста сродни функции детективного жанра, открывающего некие неудобные истины в упаковке вымышленного сюжета. В интервью, опубликованном в «Искусстве кино», Володарский определил свою работу как труд человека, «одержимого историей», но историей «со свежим взглядом», где главенствует субъективное, личное видение прошлого, имеющее смысл для тебя – и особенно для тебя. Трудно оспорить Володарского, успешно претворявшего свои замыслы в художественные тексты; в числе его пятидесяти сценариев такие шедевры, как «Проверка на дорогах», ставшая положенным на полку фильмом (1971) Алексея Германа (о русском пленном, присоединившемся к партизанскому отряду), «Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974) Никиты Михалкова из времен Гражданской войны, еще один «полочный» фильм Германа «Мой друг Иван Лапшин» (1984) из эпохи сталинщины.

В 1970‐х Володарский обратился к киночиновникам за разрешением сделать фильм о штрафных батальонах, но тема показалась им слишком провокативной, и он получил отказ. Тридцать лет спустя он использовал не отпускавшие его воспоминания как основу для сериала. Живя в Москве, Володарский обратил внимание на то, что соседи-ветераны не соответствовали тому образу героя Великой Отечественной, который входил в официальный дискурс. Многие из них были беспомощными, алкашами, с ампутированными конечностями. В пивных он слышал много фронтовых историй, оставшихся в памяти на всю жизнь. Опираясь на эти частные воспоминания, он быстро написал сценарий: «Слава богу, память меня не подвела». Работа над многосерийным фильмом позволила вместить в сценарий то, что не уложишь в одну картину, в частности вплести в ткань киноромана историческую нить. Что касается основной задачи его сценария, то Володарский видит ее двояко: как противовес разрушенной, но все еще живой советской идеологии и современной «власти денег», продвигающей «нигилизм» и «наркоманию» в среде молодежи379.

Противостояние прошлому, даже болезненное, является для Володарского путем возрождения русского патриотизма.