История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

Ал-Халладж действительно говорил, что самое важное – это «обойти семь раз Каабу своего сердца». На этом основании его обвинили в стремлении уничтожить храм Каабы и, следовательно, в содействии и сочувствии карматам. Среди судей не было судьи шафиитского толка, а ханафитский судья отказался вынести свое заключение, однако его помощник согласился поддержать маликита Абу Умара. Помимо того, суду было представлено 84 свидетельских подписи в пользу обвинения.

Под напором везиря Хамида суд вынес ал-Халладжу смертный приговор. Царственная мать халифа и его ближайший камергер Назир ал-Харами в течение двух дней пытались повлиять на халифа ал-Муктадира, чтобы спасти ал-Халладжа. Однако, воспользовавшись колебаниями халифа, который в тот момент, больной лихорадкой, покидал большой дворцовый пир, ловкий везирь Хамид ибн ал-Аббас заручился его подписью на приговоре, и судьба ал-Халладжа была решена.

23 числа мусульманского месяца зуль-када или 21 марта 922 года дворцовые трубы возвестили Багдаду о неминуемой казни. Сам ал-Халладж, отданный в руки начальника полиции, провел ночь перед казнью в экстатических молитвах, призывая себя достойно принять мученичество и предвидя свое чудесное воскресение.

Как раз в это время на севере, далеком не только от самого Багдада, но и от его придворных интриг и религиозных разногласий, караван ибн Фадлана приближался к границам Волжской Булгарии. Сам ибн Фадлан безусловно знал о драме знаменитого мистика, однако вряд ли даже он, искушенный в дворцовых делах и немало повидавший, мог предположить, что восторженного суфия постигнет такая зверская и мучительная казнь, в которой отразились все политические и богословские страхи времени.

Приведем описание этой казни из лейденской Энциклопедии ислама, так как рука не поворачивается описывать ее собственными словами:

«24 числа месяца зуль-када, у Хорасанских ворот «при огромном стечении народа» ал-Халладж, с короной на голове, подвергся побоям, был забит до полусмерти и еще живым подвешен к позорному столбу. Пока бунтующая чернь поджигала лавки, друзья и враги ал-Халладжа задавали ему, висящему на столбе, свои вопросы, и некоторые его ответы сохранились в последующих легендах о его жизни. Указ халифа об отсечении головы не прибыл до заката солнца, и окончательная казнь была перенесена на следующий день. В течение ночи по Багдаду разнеслись слухи о чудесах и сверхестественных явлениях. Поутру, согласно ал-Тузари, те, кто подписал приговор во главе с ибн Мукарамом, провозгласили: «Это – во имя ислама, пусть кровь его падет на наши головы!». Ал-Халладжа обезглавили, тело его облили маслом и сожгли, а пепел развеяли над Тигром с вершины высокого минарета (27 марта 922 года). По словам свидетелей казни, последними словами мученика были: «Для восторженного имеет значение лишь одно – чтобы Единственный превратил его в частицу Единства[225]».

Осуждение ал-Халладжа и его казнь были одним из первых примеров, когда чисто политические соображения заставили религиозных судей казнить от имени ислама человека, не совершившего никакого преступления ни против государства, ни против религии. Это убийство, совершенное якобы во имя ислама – Религии Милосердия – за «государственное преступление», якобы состоявшее в про-карматской агитации, является серьезным историческим уроком и для современных мусульман. Что бы ни говорилось о том, что ал-Халладж