История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

К тюремщику тайно придя в ту же ночь,
Тот хлеб отдала ему шахская дочь.

Когда он уснул, заглянула в тюрьму, —

Как яркое солнце, развеяла тьму:

Там пленник, цветком увядая во мгле,

Лежал без сознанья на голой земле.

В слезах Гульдурсун в подземелье сошла,

Коснулась рукой дорогого чела.

Очнулся Сухейль – не поверил глазам,

Подумал, что стал падишахом он сам:

Приснившейся пэри сияющий лик

Пред ним ослепительной явью возник.

Щека горячо прижималась к щеке,

Общались глаза на одном языке.

Сказала Сухейлю его Гульдурсун:

«Я в жертву тебе свою жизнь принесу!»

«Я нищ пред тобой, – он сказал, – но и смерть

Бессильна на чувства оковы надеть.

Тебе я пожертвую душу и кровь!»

Случалась ли в мире такая любовь?

* * *

Сказала любимому шахская дочь:
«Нам случай удачный представила ночь!

Давай устремимся в далекую даль,

Туда, где не ждут нас тоска и печаль!»

Не спорил Сухейль – в полуночной тиши

Он глянул наружу – вокруг ни души.

Пустились влюбленные в путь при луне,

Печально сиявшей в ночной тишине.

Дорога плутала, свободой маня,

Да только в конце их ждала западня:

Они оказались, себе на беду,

Под солнцем пустыни, как в жарком аду.

В песках этих, как ни захочется пить,

Всем золотом мира воды не купить,

Вовек даже птиц не заманишь сюда,

Им тоже нужны и вода, и еда.

Упав, Гульдурсун не смогла уже встать…

Откуда теперь им спасения ждать?

В пустыне Сухейль не нашел ей воды,

Не выручил их белый свет из беды.

Один он остался на свете, когда

Угасла его Гульдурсун, как звезда…

«Зачем, – молвил он, – эту участь терпеть?

С возлюбленной вместе хочу умереть!»

Сказал – и кинжалом над телом ее

Пронзил горемычное сердце свое:

Померк белый свет, и пропали, как сон,

Движенье вселенной, теченье времен.

Пустыня сокрыла в песках золотых

Высокую тайну о гибели их:

Честней умереть, не теряя лица,

Чем ждать малодушно иного конца!

Нет подвига выше, скажу тебе вновь,

Чем юную жизнь положить за любовь!

Цени свою женщину, слушатель мой,

Всегда она в трудностях рядом с тобой,

Будь верным ей другом, люби, не серди,

В морях ее слов жемчуга находи!

Лейлу и Меджнуна я вспомнил, – и строк

Излился в тетрадь лучезарный поток!

Творенье мое проживет сотни лет,

В нем царствует правда, в нем вымысла нет.

Прочтут его в самой далекой земле.

Рассказ о Сухейле не сгинет во мгле.

Всевышний, помилуй Сайф-и Сараи,

Укрой от несчастий в чертоги свои!

В год Хиджры семьсот девяносто шестой[434]

Свой труд завершил он молитвой святой.

Мударис Валеев. Человек эпохи исламского возрождения

Когда мы говорим о творческом человеке, мы сразу хотим понять – на какую полку его поставить? Кто он?

Поэт? Прозаик? Переводчик? Драматург? Критик?