История русской идеи

Вот такой манифест украинофилов на базе казачества! За эти «шалости» Николай Иванович в 1846 году был арестован и отправлен на год в Алексеевский равелин, а затем – в ссылку в Саратовскую губернию, где работал учителем. И только после амнистии Александра II вернулся в Санкт-Петербург. У него будет долгая и плодотворная судьба. Он создаст большой труд под названием «Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей», а также напишет более 200 статей, которые войдут в кладовую русской истории. Однако предпочтение он всегда будет отдавать «Южной Руси» и «южнорусской народности». Эти термины ввёл он сам. Будучи влюблён в Малороссию, он через всю свою жизнь пронёс не только эту трогательную любовь, выраженную в ярких повествованиях, стихах и лекциях перед студентами, но и свои твёрдые предубеждения. В начале 70-х годов он напишет ряд статей: «Черты народной южнорусской истории», «О федеративном начале Древней Руси», «Южная Русь в конце XVI века», «Две русские народности». Являясь сторонником либерально-самодержавной идеи, он отрицательно относился ко всем революционерам и в то же время сочувствовал борьбе угнетённых масс. Народ, как творец истории, всегда будет в центре его интересов.

В статье «Две русские народности», опубликованной в 1861 году, им впервые будет высказана идея о том, что ещё до появления малороссов существовала некая «южнорусская народность», уже наделённая чертами свободолюбия и склонности к федерализму. Такое впечатление, что она фантастическим образом заполнила не только будущие земли Киевского княжества, но и Новгородскую землю, «обойдя» при этом, к примеру, Смоленск (Смоленск, как и Киев, стоит на Днепре).

Мысль о том, что «литература есть душа народной жизни, есть самосознание народности; а без литературы последняя – только страдательное явление», не помешает ему едко критиковать «Повесть временных лет». Затем он поделится с нами «открытием», на которое его навели знакомые говоры, будто бы обнаруженные им во время поездки в Новгород. Он прямо так и напишет: «Самое наглядное доказательство глубокой древности южнорусской народности как одного из типов славянского мира – это поразительное сходство южного наречия с новгородским, которого нельзя не заметить и теперь». Не будучи лингвистом, он пустится в рассуждения о том, что это сродство (между «новгородской» и «южнорусской» народностями) прорывается и в древних новгородских летописях, и в древних письменных памятниках.

Сегодня, после тщательного лингвистического анализа берестяных грамот (всего их найдено более тысячи за последние сорок лет в культурных слоях от X до XV века в одиннадцати городах от Новгорода и Пскова до Смоленска, Москвы и Львова), идея Костомарова опровергнута начисто. Оказывается, что вовсе не Южная Русь говорила на «своеобразном» наречии, а Новгород! Именно там был язык, отличавшийся от распространённого в XI–XIII веках в Киеве, Чернигове, Полоцке, Смоленске и Суздале. Причём, эта специфика проявляется уже в X веке, т. е. новгородские словене расселились возле озера Ильмень раньше, чем южные славянские племена – по Днепру от Киева до Смоленска. Историко-археологические исследования Старой Ладоги, Изборска, Рюрикова городища, Новгорода и других ранних поселений также опровергают гипотезу миграции славян Поднепровья к Приильменью. Все любопытствующие могут ознакомиться с работами на эту тему лингвиста, академика РАН, Андрея Анатольевича Зализняка, а также археолога, академика РАН, Валентина Васильевича Седова.

Другая идея Костомарова – о якобы извечной борьбе двух начал в Древней Руси, удельновечевого («демократического»), носителем которого являлась южнорусская народность, и монархического («имперского»), носителем которого являлась великорусская народность, – такая же «липа»!

В архаичный период от Игоря Рюриковича до Ярослава Мудрого на Руси была власть князей, причём с центром в Киеве. Распад Древней Руси на уделы – это не проявление каких-то «федеративных» начал, а свидетельство деградации русского этноса. Жестокая княжеская междоусобица и разорение являются характерными признаками упадка, о чём говорит сам Костомаров: «От разнородности населения, от непостоянства общественного строя, от беспрестанных разорений и, следовательно, от ненадёжности гражданской жизни в Южной Руси, видимо, происходило разложение». И далее: «С утверждения власти Данилы (достигнутой, кстати, при содействии хана Батыя, которому он тоже, надо полагать, ноги целовал) над Червонорусскою и Волынскою землями начинается господство единодержавного принципа в Южной Руси, который впоследствии перешёл в руки литовских князей».