История русской идеи

«Русофобия, в том виде, в каком её исповедуют сейчас галицийские шовинисты, была получена в законченном виде от поляков, – пишет Н. Ульянов. – Насадив общеукраинское движение в Галиции, поляки снабдили его и готовой идеологией».

Оним из главных идеологов русофобства был польский профессор Франциск Духинский (по происхождению малоросс). Он жил в Париже, в Италии, в Константинополе, затем вновь в Париже, где приобрёл известность своими лекциями по польской истории. В 1848 году в одном из польских изданий он напечатал трёхтомный труд под заглавием «Zasady dzej w Polski i innych kraj w Slowianskich». По его словам, Русь представляет собой отрасль, разновидность народа польского, а язык русский – только диалект, провинциальное наречие польского языка. Но Русь – это галицийские русины и малороссы, тогда как современные русские присвоили это имя незаконно и в старину назывались москалями. Москали – это народ азиатский, принадлежащий к финско-монгольскому племени. Духинский категорически отрицает за москалями арийское происхождение, относя их к туранской ветви народов. Отсюда выводятся все их низкие умственные и нравственные качества и все ничтожество их культуры. Большая часть польских образованных кругов приняла это бред с восторгом и повторяла его на все лады. Для всех ненавистников России и русского народа (и особенно галицийских панукраинцев!) эта теория явилась живительным эликсиром, которым они до сих пор подпитывают свою ненависть. Духинский стал их кумиром. А сами они пошли на выучку к польскому шовинизму. Этого «эликсира» вкусили и европейцы. Символично, что в польском музее Цюриха, основанном графом Платтером, где директором состоял Духинский, висела карта Европы с пояснительной надписью, что «туранская Московщина» всегда была отмечена знаком неволи и коммунизма, тогда как «арийская Польша и Русь» – свободой и индивидуальностью.

«Кичливая заносчивость при жалком положении, самовосхваление, позёрство, путчизм, страсть к заговорам и баррикадам, непрестанный барабанный бой в речах и печатных изданиях – снискали им прозвание (даже у самих поляков) «трумтадратов»», – пишет Н. Ульянов.

Как же это похоже на современную «майдановскую» Украину!

Власти Австро-Венгрии активно использовали польскую идею об этнической и культурной пропасти между двумя русскими народами. В 1848 году губернатор Галиции граф Франц Стадион, выступая в сейме, изрёк такую фразу: «Вы (т. е. русские депутаты сейма) можете рассчитывать на поддержку правительства только в том случае, если захотите быть самостоятельным народом и откажетесь от национального единства с народом России, то есть если захотите быть рутенами (Rutheni), а не русскими».

Именно в это время начинается сильное культурное движение за возрождение русского облика Галиции, Буковины и Угорской Руси, за приобщение к общерусской культуре и использованию литературного русского языка. Это течение (оно было названо «москвофильством») представляло большую опасность сепаратизма. Польская идея оказалась для Вены своеобразной палочкой-выручалочкой. Датой первой публичной презентации идеологии украинства можно считать 25 ноября 1890 года, когда в сейме Галиции два русских депутата – Ю. Романчук и А. Вахнянин – выступили с заявлением о том, что православно-униатское население Галицкой Руси, называющее себя русским, на самом деле не имеет ничего общего с русским народом, и является другим народом – украинским. Это был цивилизационный барьер, не имеющий ни этнической, ни культурной основы. Часть русофобов, воспитанных на идеях и «схеме» Грушевского, через образовательные учреждения, униатскую церковь и газеты стали внедрять в общество эту «украинскую идею». По словам крупного общественного деятеля того времени И. Тёроха, «около полумиллиона «завзятущих» галичан старались привить своё «украинство» (т. е. ненависть к России и русским) 35-ти миллионам русских людей и с помощью этой ненависти создать новый народ, литературный язык и государство».

В Буковине приблизительно с 1911 года от русских богословов, заканчивающих семинарию, стали требовать письменного обязательства: «Заявляю, что отрекаюсь от русской народности, что отныне не буду называть себя русским, лишь украинцем и только украинцем». Психологический смысл украинской русофобии описывал Н. Трубецкой: «Эти же люди… постараются запретить украинцам чтение русских книг, знакомство с русской культурой. Но и этого окажется недостаточно: придётся ещё внушить всему населению Украины острую ненависть всеми средствами школы, печати, литературы, искусства, хотя бы ценой лжи, клеветы, отказа от собственного исторического прошлого и попрания собственных национальных святынь. Однако нетрудно понять, что украинская культура, создаваемая в только что описанной обстановке, будет из рук вон плоха. Она окажется не самоцелью, а лишь орудием политики, и притом плохой, злобно-шовинистической, задорно-крикливой политики».