История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

Македонском фронте и написал одну из лучших книг о войне на русском языке

186

( Лицо войны, 1921). Она вторична и, может быть, по-французски была бы

написана лучше, но короткие отрывки, впечатления и трогательные рассказики,

ее составляющие, не лишены подлинной значительности. Годы 1917–1921 он

провел в России и после долгих скитаний и метаний от одной партии к другой

стал большевиком и футуристом.

В 1921 г. Эренбург приехал во Францию, но был выслан оттуда как

большевик. Он нашел убежище в Бельгии и там написал самую замечательную

свою книгу Необычайные похождения Хулио Хуренито. Хуренито – мексиканец,

который решил делать все, что может, для того чтобы разрушить и взорвать

гнилую западную цивилизацию. Метод у него провокационный: он поощряет в

цивилизации все то, что наверняка ускорит ее распад. Главное его орудие –

мистер Куль, американский пуританин и миллионер, воплощение

самодовольного англосаксонского лицемерия. Хулио Хуренитонаписан

нейтральным «латинским» стилем; конструкция взята у Вольтера (его повести).

Книга полна сухой концентрированной иронии, которая делает ее серьезной,

значительной, подлинно подрывной и нигилистической.

После

Хуренито

Эренбург с необыкновенной быстротой стал

экспериментировать в различных стилях, неизменно оставаясь поверхностно-

интересным и по сути дешевым. Он постепенно стал автором русских

бестселлеров. В особенности это подтвердилось его последней книгой Любовь

Жанны Ней(1924) – «западной» и откровенно рассчитанной на сенсацию. Она

написана в стиле французских «бульварных» романов сороковых годов

прошлого века и поздних романов Диккенса. Как все, что пишет Эренбург, она

вторична, и оставляет нерешенной задачу создания литературного русского

романа по западному образцу.

7. ВОЗРОЖДЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ ПОСЛЕ 1921 Г.

Довольно долго, с самого триумфа символис тов, проза занимала в русской

литературе второстепенное место. Закат ее завершился в 1918–1921 гг., когда за

все три года практически не появилось ни одного нового романа или повести.

В 1921–1922 гг. первым результатом возрождения книжной торговли стало

появление в печати великого множества стихов, написанных в беспечатные

времена. Но за этим последовало возрождение художественной прозы, ставшее

самым выдающимся литературным фактом последних трех лет (1922, 1923,

1924). «Западные» тенденции, о которых я только что говорил, являются

боковым, в сущности, и незначительным течением, и новая проза прежде всего

является глубоко, фундаментально, сознательно, даже агрессивно русской.

Несмотря на индивидуальные различия, она обладает несколькими основными

чертами, характерными для всего движения: прежде всего подчеркнутым

«формализмом» и орнаментализмом, особо упирающими на стиль и манеру и

практически теряющими из виду тему; везде видно влияние Ремизова на стиль,

Белого и Замятина – на конструкцию. Только теперь, после 1921 г., полностью

осознаешь масштабы их влияния на русскую литературу. Ремизов (и из

старых – Лесков) ответственны за почти полное преобладание сказа(имитации

разговорного языка) и любовь к словесным курьезам; Белый – за стремление

писать ритмично и за метод «пересечения плоскостей» и «разъединения

поверхностей», исключающий прямое повествование, почему русские рассказы

выглядят как картины кубистов. Но при всем этом новая литература

реалистична, даже агрессивно реалистична в английском смысле слова:

крайний орнаментализм стиля идет рука об руку с предельным натурализмом

описаний всего отвратительного, всего, что было «табу»: здесь Пильняк и

Бабель оставили Горького и Андреева далеко позади.

187

Русская литература живет под очень внимательным и не всегда

доброжелательным оком коммунистической партии, ее цензоров и официальных

критиков. Я уже объяснял в другом месте значение слова «попутчик» и

отношение к «попутчикам» разных секторов партии. Молодые романисты все –

попутчики, и более или менее отвечают коммунистическому требованию – быть

«современными» и революционными. Они современны, потому что сюжеты их

взяты из русской сегодняшней жизни; они революционны, потому что их

сегодняшний день – это революция; к тому же они большевики, в том смысле,

что их отношение к революции не враждебно: но в них нет ни капли истинно

коммунистического духа, пусть даже некоторые их них члены партии. В этом

отношении даже у Маяковского, не говоря уже об Асееве, нет аналога среди

замечательных прозаиков современности. Отношение этих молодых писателей

к большевистской действительности, которую они описывают, может быть

названо «незаинтересованным интересом» и художественным любованием

великими катаклизмами, вызванными по воле русской нации, с оттенком

бесспорной национальной гордости исключительным, бескомпромиссным и

самобытным характером русской революции.

Писатели, о которых я собираюсь говорить, не составляют, конечно, всей

посленэповской русской литературы. Есть кроме них писатели старшего

поколения, о последних произведениях которых я уже говорил; есть и