История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

Петроградского совета; его сделали комиссаром Временного правительства на

фронте, сначала в Галиции (где он был ранен во время разгрома при Калуш-

Галиче), потом в Персии. В 1918–1920 гг. он частью занимался разработкой

своих литературных теорий, частью строил заговоры против большевиков и

воевал на их стороне против белых. В 1921 г. он был самой заметной

литературной фигурой среди петербургского молодого поколения, которое он

учил теории литературы. В 1922 г. он бежал из России и таким образом избежал

суда за свою заговорщическую деятельность. Но после короткого пребывания в

Берлине он вернулся в Россию и помирился с советскими властями. Теоретик

он, несомненно, блестящий, хотя стиль у него аффектированный и неряшливый,

а сам он поверхностен и совершенно лишен чувства исторической перспективы

и чувства меры. Но идеи, которые он пустил в оборот – здравые идеи,

оказавшиеся очень плодотворными. Как критик он умело применяет свои

любимые теории к любому литературному произведению, старому и новому,

отбрасывая их «идеи» и «философии» и сводя их к чисто формальным

элементам. Любимый его писатель Стерн, и на примере Тристрама Шенди он

продемонстрировал два своих любимых явления: «игру с сюжетом» и

«обнажение приема». Недавно он опубликовал подробный анализ Крошки

Доррит, в котором демонстрирует приемы «романа тайн». Сам он не писал

художественных произведений, но у него есть место не только в теории

литературы, но и в самой литературе, благодаря замечательной книге

воспоминаний, название для которой он, верный себе, взял у своего любимого

Стерна – Сентиментальное путешествие(1923); в ней рассказаны его

185

приключения от Февральской революции до 1921 года. По-видимому, книга

названа так по принципу « lucus а поп lucendo» («роща не светит» – лат. форма,

означает «по противоположности»), ибо всего замечательнее, что

сентиментальность из книги вытравлена без остатка. Самые кошмарные

события, как, например, резня курдов и айсоров в Юрмии, описаны с

нарочитым спокойствием и с изобилием фактических подробностей. Несмотря

на аффектированно-неряшливый и небрежный стиль, книга захватывающе

интересна. В отличие от столь многих нынешних русских книг, она полна ума и

здравого смысла. Притом она очень правдивая и, несмотря на отсутствие

сентиментальности, напряженно эмоциональна. При всех своих недостатках это

самая замечательная книга на подобную тему. После Сентиментального

путешествияШкловский выпустил «роман в письмах» – Zoo(1923). Здесь все

недостатки его предыдущей книги непомерно вырастают, а достоинства не

сохраняются. Она жеманна, неряшлива, визглива и слишком охотно занимается

личной жизнью автора и его друзей. К сожалению, эти черты стиля Шкловского

имели такое же большое влияние, как его теории, и у молодых людей теперь

модно начинать литературное поприще с натянуто-шутливой и претенциозной

«автобиографии»*.

Влияние Шкловского шло в направлении переноса внимания с меньших

узлов на более крупные, со стиля на конструкцию. Сейчас это называют

«западной» тенденцией прозы, в отличие от «восточной» тенденции к

избыточно орнаментальному письму. Но сам Шкловский более заинтересован в

стернианских «играх» с сюжетом, чем в самом сюжете.

Он оказал большое влияние на кое-кого из «Серапионовых братьев» –

литературное братство молодых людей, созданное в 1921 г. и выдвинувшее

нескольких видных писателей. Самые «западные» из «Серапионовых

братьев» – В. Каверин (псевдоним В. Зильбера) и Лев Лунц (1901–1924), чья

ранняя смерть была большой утратой для русской литературы и о ком я еще

буду говорить в главе о драматургии. Каверин в своих рассказах занялся

реализацией идеи Шкловского об «игре с сюжетом», избрав для себя образцом

фантастические конструкции Гофмана.

Бесспорно, русскому читателю надоела орнаментальная проза с ее гипертрофией

стиля и отсутствием повествовательного элемента; она жаждет, больше чем когда либо,

настоящего «западного» сюжетного повествования. Многие писатели пытаются создать

роман чистого действия, но пока это никому не удалось, и в

---------------------

*Пик этой моды был в 1922 году, а сейчас, повидимо-му, мода проходит.

литературе по-прежнему царят орнаменталисты и бессюжетные реалисты.

Не слишком привередливые и искушенные вновь накинулись на импортное

чтиво; с тех пор, как в 1922 г. была возрождена книжная торговля, Тарзан

промчался по России, как лесной пожар, и сегодня там так же популярен, как в

1908 г. был Нат Пинкертон.

Литературный роман «западного» типа в России еще предстоит создать.

Ближе всех к этому подошел Эренбург.

Илья Григорьевич Эренбург (род. 1891 г.) – еврейского происхождения,

родился в Москве. Начал он со стихов, в которых проявил удивительное умение

приспосабливаться к вкусам времени; его стихи с 1911 до 1922 гг. могли бы

служить учебником по смене литературных школ. Предвоенные годы он провел

в Париже и как никто из русских писателей проникся духом Монпарнаса и

«Ротонды». Во время войны был корреспондентом на Французском и