История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

некоторые его страницы, особенно о Гоголе, принадлежат к высочайшим

достижениям высокой критики. Но он никогда не бывает заинтересован в

первую очередь в литературных ценностях, и его книги – философия, а не

критика. Ценные главы и страницы можно найти у Мережковского (особенно в

первой части Толстого и Достоевского), у Гершензона ( Мудрость Пушкина) и у

Иванова (статьи о Достоевском и о пушкинских Цыганах), но в целом метод

этот совершенно неудовлетворителен, потому что подчиняет критикуемого

писателя метафизическим воззрениям критика. Работы критиков-метафизиков

могут быть (и часто бывают) великолепной литературой и первоклассной

философией, но это не критика.

Метафизический метод был усвоен многими молодыми авторами, особенно

в десятилетие после первой революции и существует и сейчас, хотя мода на

него миновала. Плодовитым критиком этой школы был рано начавший свою

деятельность несчастный Александр Закржевский (1889–1918), чьи

многочисленные книги, выходившие перед революцией, хотя и не отличались

пониманием разбираемых авторов, характерны для того образа мыслей,

198

который напоминает «подпольного человека» Достоевского и был в то время

очень распространен среди интеллигенции.

Символисты не основали собственной критической школы, как не

основали и прозаической. Из поэтов, занимавшихся критикой, Иванов был

чистым метафизиком. Бальмонт и Анненский писали лирические рапсодии в

импрессионистском духе – Бальмонт пресно-риторические, Анненский

агрессивно-капризные. Критические работы Блока чрезвычайно субъективны:

произведения других людей были для него поводом для уяснения и выражения

собственных взглядов. Когда писатель, о котором он пишет, ему близок,

критика получается необычайно интересная, глубокая и художественная в

лучшем смысле этого слова. Такова его известная статья об Аполлоне

Григорьеве. Зинаида Гиппиус (подписывавшая свои критические статьи

псевдонимом «Антон Крайний») и Брюсов выносили критические приговоры:

они были судьями, а не истолкователями. Их оценки всегда интересны, а у

Гиппиус к тому же прекрасно написаны. Однако Брюсов во всяком случае один

раз написал критическую работу, которая поднимается над обычным уровнем.

Это статья о Гоголе ( Испепеленный, 1909) – самая, после розановской,

интересная, где содержатся ценнейшие мысли об этом великом писателе.

Самый замечательный из критиков-символистов – Андрей Белый.

Критические его статьи, как и почти все, что он писал, полны вспышек

гениальности и удивительных интуитивных прозрений. Но он соединяет ярко

выраженную метафизическую тенденцию с таким путаным, истерическим

стилем, без малейшей сдержанности, а иной раз и без малейшей логики, что в

литературном отношении его статьи нельзя поставить рядом с его же поэзией

или художественной прозой. С точки зрения критики его статьи, не считая

частых вспышек прозрения, слишком субъективны, слишком личностны, из-за

чего имеют только относительную ценность. Последнее его критическое

выступление (критические главы в Воспоминаниях о Блоке) непонятно никому,

кроме антропософов. Но, оставляя в стороне его метафизическую критику, надо

сказать, что Белый – человек, возродивший русское стиховедение. Его работа о

вариантах русского восьмисложника («четырехстопного ямба»), содержащаяся

в книге Символизм(1910), положила начало всем работам о поэтиче ских

формах, сделавшихся столь заметной чертой русской литературной критики.

Общая тенденция критики под влиянием символистов пошла в сторону

крайнего субъективизма и импрессионизма. Наибольшим успехом из критиков-

импрессионистов пользовался Юлий Айхенвальд (р. 1872), чьи Силуэты

русских писателей(1-й том – 1907) много раз перепечатывались и даже

проникли в школы. Айхенвальд беспредельно эклектичен и тошнотворно

сладок. О его стиле говорили, что это толстый слой патоки, под которым

невозможно отличить Тургенева от пошлейшего лирического журналиста.

Гораздо более занимательный критик – Корней Иванович Чуковский (р.

1882), первые статьи которого произвели фурор в 1907 г. Целью его было

сделать критику читабельной и интересной, и в этом он преуспел. Стиль его,

полный парадоксов, образовался под влиянием Оскара Уайльда и Честертона.

Метод его таков: он выбирает одну-две резко противоречивых характеристики

автора, о котором собирается писать, а затем группирует факты,

подтверждающие его выбор. Результатом, в лучшем случае, оказывается

блистательная и убедительная карикатура, которая отпечатывается в мозгу

читателя. Конечно, такой метод лучше всего приспособлен к осмеянию автора,

и лучшие статьи Чуковского те, где он всего злее. Статья об арцыбашевском

Санине– шедевр убийственной критики. Но в большинстве случаев он или не

попадает в цель, или упрощает до пошлости чрезвычайно сложные вещи, и при

199

всей своей читабельности и занимательности Чуковский, прежде всего,

страшно поверхностен. Но это писатель с настоящим природным даром. Его

мемуарные (об Андрееве) и биографические (о Некрасове) статьи, такие же