История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

монолиты, их нельзя разъединить на эпизоды, потому что каждый эпизод четко

обусловлен целым и без целого лишен смысла. В архитектурном единстве

Чехов превосходит всех русских писателей реалистической эпохи. Только у

Пушкина и Лермонтова мы находим равный или даже больший дар построения.

Чехов считал ТаманьЛермонтова лучшим из всех рассказов, когда-либо

написанных, – и это мнение не лишено оснований. Таманьпредварила

чеховский метод лирической конструкции. Только воздух Таманияснее и

холоднее, чем мягкая, «сочно-осенняя» атмосфера чеховского мира.

Несколько в стороне от остального зрелого творчества Чехова стоят

повести Моя жизньи В овраге. Моя жизнь– история толстовца, и нельзя не

заметить, что Чехов старался приблизиться здесь к более ясному и

59

рациональному стилю Толстого. В рассказе есть прямота повествования и

разреженность атмосферы, редкие у Чехова. Несмотря на сравнительное

отсутствие атмосферы, это, возможно, самый поэтически наполненный его

рассказ. История убедительно символична. Герой, его отец, его сестра,

Ажогины, Анюта Благово выделяются с четкостью персонажей «моралите».

Общий и неопределенный характер самого названия помогает сделать рассказ

«жизнью каждого человека».

По поэтической мощи и значительности Моя жизньможет считаться

шедевром Чехова – пожалуй, превосходит ее только В овраге. В овраге– один

из последних рассказов Чехова – удивительное произведение. Место действия –

промышленный район недалеко от Москвы; сюжет – история семьи лавочника.

Рассказ поразительно свободен от лишних деталей, его атмосфера создается с

помощью нескольких описательных мазков, самим движением повествования.

Рассказ бесконечно богат эмоциональным и символиче ским значением. В обеих

повестях ( Моя жизньи В овраге) есть редкие для Чехова убежденность и

острота нравственной оценки, которые ставят их выше его остального

творчества. Все произведения символичны, но в большинстве их символика

выражена не так конкретно, завораживающе туманно. Они близки к

Метерлинку, при всем огромном стилистическом различии между русским

реалистом и бельгийским мистиком. Палата № 6– самый темный и жуткий из

чеховских рассказов – особенно примечателен этим завораживающим

символизмом именно в силу своей реалистичности. ( Черный монах–

единственный случай, когда Чехов отступил от чистого реализма, – полная

неудача). Но наибольшего развития чеховский символизм достиг в его пьесах,

начиная с Чайки.

Первая чеховская попытка использовать драматическую форму – На

большой дороге(1885). Это переделка его раннего рассказа. Пьеса не увидела

сцены: цензура сочла ее слишком «мрачной и грязной». Она была напечатана

только после его смерти.

В 1886 г. Чехов написал свою первую настоящую пьесу – Иванов. Иванов,

как и рассказ Именины, да и другие произведения этого периода – пьеса

промежуточная, в ней чувствуется, что рука еще не владеет материалом.

Ивановимел сценический успех и, вдохновленный этим успехом, Чехов почти

немедленно начал следующую пьесу – Леший. Но друзья, которым Чехов

показал Лешего, отнеслись к этой пьесе так холодно, что Чехов отложил ее и

забросил серьезную драматургию.

Он написал ряд одноактных комедий ( Медведь, Свадьбаи т. д.) в стиле,

близком к его ранним юмористическим рассказам. Эти комедии были хорошо

приняты поклонниками чеховского комического таланта и стали пользоваться

широкой популярностью. Их по-прежнему часто ставят в провинции и особенно

в любительских театрах.

В 1896 г. Чехов вернулся к серьезной драматургии и написал Чайку. Я уже

рассказывал историю первоначального провала и после дующего успеха этой

пьесы. Потом Чехов вернулся к Лешему, который превратился в Дядю Ваню, за

ним последовали Три сестрыи Вишневый сад. Это четыре знаменитые пьесы

чеховского театра. Все они, особенно две последние, были фантастически

высоко оценены английскими критиками, которые теряют свою знаменитую

английскую «сдержанность», когда имеют дело с Чеховым. Вишневый сад

называли лучшей пьесой со времен Шекспира, а Три сестры– лучшей пьесой в

мире. Толстой был другого мнения: хотя он терпеть не мог Шекспира, он все-

таки предпочитал его пьесы чеховским. Толстой, главным в пьесах и романах

60

считавший идею, и не мог думать иначе: в чеховских пьесах нет ни идеи, ни

сюжета, ни действия.

Они состоят только из «внешних деталей».Это, в сущности, самые

недраматические пьесы в мире – если, конечно, не считать пьес плохих (а

плохими были все!) подражателей Чехова. Недраматический их характер –

естественное порождение русской реалистической драмы. Пьесы Островского,

и особенно – Тургенева, содержат зачатки того, что достигло своего развития у

Чехова. Русская реалистическая драма по сути своей статична. Но Чехов довел

эту статичность до крайнего предела и дал свое имя новому типу драмы –

недраматической драме.