История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

большевиками. Это весьма красноречиво, но не слишком умно, и во всяком

случае гораздо ниже по уровню, чем Двенадцать.

Это было последнее стихотворение Блока. Новое правительство,

ценившее своих немногих интеллигентных союзников, загрузило Блока

работой, и целых три года он трудился над всякого рода культурными и

переводческими начинаниями, которыми руководили Горький и

Луначарский. После Двенадцатиего революционный энтузиазм спал и

сменился пассивным унынием, куда не проникал даже ветер вдохновения.

Он пытался продолжать работу над Возмездием, но из этого ничего не вышло.

Он смертельно устал – и был пуст.

В отличие от многих других писателей он не страдал от голода и холода,

потому что большевики заботились о нем, но он был мертв задолго до своей

смерти. Такое впечатление сложилось у всех, кто вспоминает Блока в это время.

Он умер от сердечной болезни 9 августа 1921 г. Двенадцатьпрославили его

137

больше, чем все предыдущее, но левые литературные школы в последние годы

жизни Блока дружно его ниспровергали. Его смерть стала сигналом для

признания его одним из величайших национальных поэтов.



В том, что Блок – великий поэт, нет и не может быть сомненья. Но при

всем своем величии он, безусловно, поэт нездоровый, болезненный,

величайший и типичнейший представитель поколения, лучшие сыны

которого были поражены отчаянием и, неспособные победить свой

пессимизм, либо впадали в опасный и двусмысленный мистицизм, либо

находили забвение в вихре страстей.

10. Андрей Белый

Рассказывая о жизни Блока, я несколько раз упомянул имя другого

замечательного писателя – Андрея Белого.

Блок был величайшим, но Андрей Белый, конечно же, самым

оригинальным и самым влиятельным из всех символистов. В отличие от

Блока, которого больше всего влекло прошлое с его великими

романтиками, Белый был весь обращен к будущему и из символистов был

ближе всех к футуристам. Он и сегодня далеко опережает всех символистов

по силе своего влияния; пожалуй, он единственный символист, который

участвует в литературном развитии как активная сила.

В особенности большое влияние оказала его проза, которая

революционизировала стиль русских писателей. Белый – фигура более сложная,

чем Блок, да и все прочие символисты; в этом смысле он может соперничать с

самыми сложными и смущающими фигурами в русской литературе – Гоголем и

Владимиром Соловьевым, которые оказали немалое влияние на самого Белого.

С одной стороны Белый – это самое крайнее и типичное выражение

символистских воззрений; никто не пошел дальше его в стремлении свести мир

к системе «соответствий» и никто не воспринимал эти «соответствия» более

конкретно и реалистично; но именно эта конкретность его нематериальных

символов возвращает его к реализму, как правило, находящемуся вне

символистского способа самовыражения. Он настолько владеет тончайшими

оттенками реальности, выразительнейшими, значительнейшими,

подсказывающими и одновременно ускользающими деталями, он так велик и

так оригинален в этом, что невольно возникает совершенно неожиданное

сравнение с реалистом из реалистов – с Толстым. И все-таки мир Белого,

несмотря на его более чем жизнеподобные детали, есть невещественный мир

идей, в который наша здешняя реальность лишь проецируется как вихрь

иллюзий. Этот невещественный мир символов и абстракций кажется зрелищем,

полным цвета и огня; несмотря на вполне серьезную, интенсивную духовную

жизнь он поражает как некое метафизическое «шоу», блестящее, забавное, но

не вполне серьезное.

У Белого до странного отсутствует чувство трагедии, и в этом он

опять-таки совершенная противоположность Блоку. Его мир – это мир