История с географией

После гостеприимного обеда в большой семье Лепина, он показал нам дачные участки, только что разбитые под его наблюдением вдоль реки у станции Голицыно. Граве и кузина Ольга, также приехавшие с нами к Лепину, купили себе тут же один участок, и они уже повели переговоры с архитектором, чтобы строить себе дачу. Я была счастлива, что Оленька могла с нами пробыть эти три дня в Москве и уйти, отдохнуть от губаревского хозяйства и грустных впечатлений, вызванных кончиной Ольги Владимировны.

Тридцатого июня купчая была подписана у нотариуса Калашникова.[309] После того Граве, любитель фетировать[310], распорядился устроить нам дружескую трапезу с «шампанским» в одном из ресторанов, а Голицыным была послана телеграмма о благополучном окончании дела. Но как невесело было на душе! То ведает один Бог! Через день мы проводили Оленьку в Губаревку, папу в Петербург, а сами собрались обратно в Сарны через Киев. И все так же было невесело на душе! Необъяснимая и невыразимая грусть не оставляла меня. Красота Киева, где мы пробыли весь день, только усиливала ее: мы покидали этот чудный край, не успев ни изучить, ни насладиться им.

Нам обещали подыскать имение опять в этом крае, но мы знали по опыту, как это нелегко, и других Сарн нам не нажить! Теперь мы были обеспечены, независимы и свободны, как ветер, но разве в этом счастье? И праздная, эгоистичная жизнь разве может удовлетворить душу? «Вы найдете, куда применить вашу энергию и деньги», – писали мне друзья, но по заказу это не делается, и немилому душу не отдашь!

Третьего июля мы были дома, если можно было еще называть Сарны своим домом! Мы застали тетушку Полину в большой дружбе с Урванцевой. Они варили в саду варенье, вместе пили чай на балконе и болтали без умолка. При них оставался Димочка, который все более и более приручался.

Все же за неделю, проведенную ими в одиночестве, не обошлось без инцидентов, послуживших им развлечением. Сбежала Белаццо! Пропала Белаццо вечером из высоко огороженного перед балконом сада-цветника! Дима, очень встревоженный отчаянием тетушки Полины, распорядился разослать пеших и верховых, чтобы разыскать собачонку. К счастью, уже около полуночи одному из сторожей удалось ее поймать далеко за бойней, в большой и приятной ей компании. Запыхавшуюся беглянку принесли к Полине на руках! То была большая радость, сменившая большое огорчение и тревогу во всем доме. Осталось только непонятным, как могла Белаццо, довольно неповоротливая и мохнатая штука, перелететь через такой высокий забор? Понятным это стало только много лет спустя, когда Урванцева проговорилась, что, пользуясь темнотой, схватила тогда Белаццо за шиворот и выбросила ее из цветника через забор, просто шутки ради! Ее возмущали претензии избалованной собачонки и требования для нее тетушкой Полиной внимания, сахару, утреннего кофе, крендельков и пр.

Другим тогда развлечением явился приезд Кулицкого и Воронина. Кулицкий в этот раз не справлялся более телеграфно, застанет ли он нас в Сарнах. Он, вероятно, надеялся застать нас врасплох и на радостях выпросить векселечек. Продажа Сарн его поразила. Он никак не предвидел такого оборота дела. Оставив нас тонуть одних, он иногда даже чувствовал угрызения совести «по доброте своей», пояснял он, и вдруг! Он буквально рвал на себе волосы, хватал себя за голову: он! И так прозевать, так ошибиться, так отстать от нас и остаться в стороне! Он ведь мог бы потребовать себе еще куш «за первоначальную инициативу!», но Соукун, хотя и получил уже нашу телеграмму из Киева о приезде на другой день, уверил его, что мы уехали надолго в Саратов, до самой осени. И любезно сам проводил его немедля с обратным поездом в Минск, конечно, не говоря ему ни слова о присутствии наших дам.

Зато Воронину, приехавшему раньше Кулицкого, повезло больше. Он провел весь день с незнакомыми, но любезными дамами и даже остался ночевать «у себя во флигеле». За ужином, до двух часов ночи, он забавлял и смешил дам до слез, передавая свои сарновские впечатления. Нашим дамам казалось, что они попали в веселый водевиль, или даже в кинематограф, особенно когда в фильме дефилировала чешская колония: грузный, смуглый, глухой Соукун, озабоченно встречающий все курьерские поезда, а в ожидании их сидевший на вокзале над кружкой пива в лучезарных мечтах превратить Сарны в рай земной для чехов! За ним, вдали, появлялась Адель с братцем: она бледная, с сердито сжатыми губами, он с неопределенной физиономией, но с большим портфелем, туго набитым взысканиями, квитанциями и приказами генеральши. Далее в фильме показывался тот же Соукун в лесу вместе с Фучиковским. Оба припадают к земле и, как кроты, усердно роют ее и что-то ищут. Глинку, чудодейственную глинку, которая сделает их крёзами!