История с географией

Иногда Адриан, почти не меняя тона грустного, начинала играть танцы. Настя открывала бал. Тогда танцевали Дима и Ушаков. К ним присоединились соседи из города, молодой помощник нотариуса, хорошенькая черноглазая сестра Насти и другие. Я смотрела на них, казалось мне, как вернувшаяся с того света, всем чуждый человек. Они не знали ни Вити, ни меня десять лет тому назад, и я была для них, танцующих и веселящихся в моем доме, я действительно казалась фантомом. Ощущение совершенно своеобразное. Ведь я вернулась в свой дом, уже ставший домом другого поколения. Вероятно, когда переход естественен, нормален, такого ощущения не бывает, но прибыть через десять лет в дом, где жизнь идет совершенно независимо от меня, где я являюсь совсем излишней, ненужной, где мне даже не разрешено пребывание больше двух месяцев визы и где я не имею права считать себя хозяйкой, потому что я русская, советская! И вот под эту самую русскую музыку, меланхоличную в исполнении Адрианы, то горячую, увлекательную в исполнении Карузо, музыканта соседа, еще больнее переживалось невыразимые словами чувства отчаяния, сомнения, колебания, и все естественнее было лишь одно желание уйти, уйти! Но не только из Глубокого… Что представила, что теперь вся жизнь моя, лишенная той цели и смысла, которые придавались ей обладанием Глубоким и возможность ‹…› прийти на помощь родным и друзьям, обездоленным, несчастным и в пользу которых Тетя и Оленька оставляли мне все свое состояние… А я доверила его брату мужа! Конечно, военные события унесли большую часть состояния, но все же осталось еще многое, чем утереть слезы несчастных… Если бы я тогда ушла с Симой, ничего бы не было подобного; я смалодушничала!.. И сознание своей вины перед моими дорогими ушедшими, стыд за лояльность любимого брата Вити, все слилось в одно острое…

Казалось, бесповоротное решение уйти, уйти… навсегда, туда, откуда не возвращаются… не исполнив доверенной мне задачи! В Петербурге меня ожидала любящая семья… Я не была совсем одинока, хотя и потеряла своих самых близко-дорогих, но и перед ними моя вина была огромная, неизбывная, они лишь…

Приложение. Исповедь Е. А., сестры А.А. Шахматова, другу его Вл. Д. Бонч-Бруевичу [345]

…Когда в конце июля 1920 года брата моего Алексея Александровича вынесли из Академии в карету скорой помощи, увозившую его в клинику, где его ожидала операция и смерть, он стал диктовать мне свои последние желания и распоряжения относительно семьи. Старшая дочь Ольга уже начала служить, вторая, Соня только что поступила в университет, а младшая Катя должна была доучиться в школе. В случае беды он указывал обращаться к Вам, как к единственному другу, который не даст семью его в обиду. Особенно же настаивал он на том, чтобы я не уезжала от них: овдовев в 1916 году, я с тех пор жила у брата, а в этом 1920 году, всего на протяжении восьми месяцев, мы с ним похоронили и тетю-мамочку нашу, и младшую единственную сестру, а теперь скончался и он сам…

«Не оставляй моей беспомощной семьи, – говорил тогда брат, положив голову свою на мои колени, – не уезжай в Глубокое! Не бросай моей семьи! Живи с Шунечкой! (belle-sœur)[346]. Я горячо обещала, стараясь успокоить брата. «Она тяжелая, – проговорил он немного спустя, – нервы, капризы, но она добрая… Самолюбье, честолюбье, а все-таки добрая… Успокой меня, что ты не уедешь…» Я еще и еще обещала, и просьба брата, последняя его просьба перед смертью, глубоко врезалась мне в душу. Получая вместо своей личной, ушедшей семьи семью брата, я твердо решила всецело ей посвятить себя и жить только для нее. К тому же belle-sœur была добрая, милая женщина, а девочки – прелестные. Но не имея ни службы, ни пенсии, я должна была думать о том, чтобы не стать в тяжесть этой семье и всеми мерами продолжать ей помогать в эти тяжелые годы. И хотя я больше не допускала мысли уехать от них, вернуться в Глубокое, но это именье, единственное мое достоянье я не могла бросить. И все мысли мои постоянно возвращались к белому дому в саду на берегу озера в Виленской губернии, из которого мы с мужем (свенцянским предводителем) были эвакуированы при наступлении немцев в 1915 году.