История села Мотовилово. Тетрадь 12

Уезд Саньки в Нижний, опечалил Наташку Статникову; она горестно переживала этот факт, а узнав, что он село покинул на всю зиму и вовсе загрустила, затосковала о нём. Крепко было они сдружились с Санькой, взаимно, как говорится, втюрились друг в дружку по самые уши. И вот вдруг разлука на такое продолжительное время. А, как ни говори, молодое, в семнадцать лет, тело жаждет любви; невидимая сила природы, неудержимо как магнитами влечёт к взаимному сближению — к тесному контакту! Потосковав с неделю, Наташка вновь вспомнила о Федьке; ведь и с ним у неё был сладостный роман. А тут ещё наступил праздник «Покров», — подходящее время для захватывающих свиданий. Хоть в начале октября и выпал обильный снег, что овёс пришлось косить по снегу, а к середине октября погода установилась как по заказу. Установились тёплые солнечные дни, снег растаял, земля подсохла. И в «Покров» была такая теплынь, что люди гуляли по селу, чуть ли не раздевши…

В первый же день праздника Наташке так захотелось встретиться с Федькой, что, не выдержав, разнаряженная сама вышла на то своё заветное место, на котором она обычно поджидала жениха для встречи. На этом бойком месте у мазанки, вблизи дороги, её видно издалека со всех сторон; к тому же, она здесь, была в поле зрения своей матери, которая время от времени, наблюдала за доченькой из окошка своей избы… Под вечерок, свидание Наташки с Федькой состоялось. Как и обычно, Федька со своей голосистой венской гармонью, ухарски скосив кепку набекрень, щегольски прошёлся вдоль улицы, залихвацки проиграл «Сормовского». Он самовозвышенно и высокомерно, изогнув грудь колесом, козырем шествуя по улице на свою манеру, с каким — то дьявольским перебором; нажимая на нижние голосистые лады гармошки, задорно выигрывал столь любимого у девок «Сормача». Наводя этой игрой веселье и желание у любой девки побыть рядом с Федькой и нежно подцепить его под крендель. Баловник отцова богатства, Федька беззаботно, но денежно барствовал в семье. Не в пример брату Яше, который пёкся о хозяйстве, Федька рос избалованным лоботрясом, и расточителем отцовых денег. Он без жалости к отцу, бедокурил, подсылая подговоренных друзей, чтобы те сдавали отцу выкраденные у него же детские каталки, а деньги за них отдавали Федьке. «У тятьки денег много», — самоуспокаивающе рассуждал сын-расточитель. Поэтому-то Федька всегда был навеселе, и в довольствии! Им овладело удальство, зазнайство, выхвалка. Вообще, Федька мог быть женихом — эталоном, и если бы его поместили на пьедестал, то девки-невесты толпой обступили бы его со всех сторон, и, любуясь, не отошли бы от него, забыв об обеде — и стоически терпели бы от сильного хотения выпростаться. Федькин фасонный чуб, который он с большим искусством почёсывал и взбивал коком при выходе из дома на гулянье. «Эх, ты б….н! — упрекала его мать, когда он перед зеркалом всматривался в свой портрет отображения. — Сломишь себе башку!» Не зная, никакого пресечения, окрылённый безнаказанностью и поблажками Федька храбро и развязано вёл себя на улице. Вольготно ему жилось и среди девок-невест. Он самонадеянно и бесцеремонно вёл себя среди своих невест, а их у него было столько, сколько ему заблагорассудится их иметь. И в действительности, любая девка села не прочь быть Федькиной невестой; и каждая сочтёт за большую честь, если хоть бы Федькина тень скользнула около неё. В любовных делах Федька быстр и нахально напорист. У него на этот счёт своя собственная логика (Федька надменно бахвалился: «Я только свистну, и любая девка…»), и он сам с собой, рассуждает так: «Нечего с девками долго лясы точить, по рукам и в баню! Разводить потомство!» Особо заинтересовавших его девок-невест он удостаивает большим вниманием, применяя ласку и льстивые обещания, которые усыпляюще действовали на слабохарактерных невест. Предвкушая победу, Федька, теша словами, вольно и навязчиво овладевал дурёхами, а потом сам же, вероломно надсмехался над ними, и такая девка отходила в «брак».

Хоть и закаялась Наташка встречаться с Федькой, но разве выстоишь перед соблазном; тем более Саньки-то ведь нет. И, стоя тут, нарочно, на видном месте, она всем своим существом манила Федьку к себе. И он подошёл:

— Ну как, скучаешь по Сашке-то?! Ну, ничего, я могу его заменить! Санька мой закадычный друг!

Чтобы не испортить встречу с начала, Наташка промолчала, только вспыхнула алым румянцем, отчего её приятное на вид лицо приняло ещё большую привлекательность.

— Ты и без Саньки вскружил мне голову, и стала я какой-то заколдованной: по ночам только и снишься ты мне! — любовно глядя Федьке в глаза преданно призналась она ему.

От этих слов его слегка усеянное веснушками лицо перекосилось в весёлом смехе, пышный чуб, торчащий из-под козырька кепки, затрепыхался, гармонь, висевшая у него на плече, весело пискнула.

— Чего мы здесь, у всех на виду стоим, пойдём в укромное место, к вам в сад яблоки посчитаем, — жеманно улыбаясь, предложил Наташке Федька.