Далеко не сразу стало понятно, что внезапное «открытие» Мирового океана в обе стороны от Европы нанесло торговле в Средиземном море парализующий удар. Однако постепенно пришло понимание, что (по крайней мере с точки зрения коммерции) «Ближнее» море превратилось, так сказать, в задворки. К востоку от Адриатики турки пропускали западные корабли неохотно – или не пропускали вовсе. На западе Средиземное море оставалось по-прежнему жизненно важным для Италии; но Франция обнаружила, что ее северные порты на Ла-Манше куда полезнее Марселя или Тулона, а Испания, вступившая в эпоху величия и процветания, отыскала иную, куда более заманчивую акваторию для судоходства. Пройдет еще три столетия до постройки Суэцкого канала, прежде чем Средиземное море восстановит былую значимость в качестве мировой транспортной магистрали.
А Сицилия, как всегда, проиграла.
Глава 9
Пиратство и революция
При всех восторгах по поводу новообретенного богатства Испания не могла полностью игнорировать свои европейские обязательства. Главными врагами считались французы и, конечно же, турки, но также приходилось время от времени воевать с прочими народами, включая англичан и португальцев, немцев и голландцев, и со Святым престолом. Ни одна из этих войн, за исключением кампании против турок, не затрагивала Сицилию напрямую, хотя от острова всякий раз требовали внести вклад, будь то финансами, живой силой или сельскохозяйственной продукцией.
Вторая половина пятнадцатого столетия, как мы видели, ознаменовалась двумя катастрофическими событиями, случившимися на противоположных берегах «Срединного моря»: на востоке Константинополь пал перед турками в 1453 году, что привело к последующему закрытию Черного моря и в конечном счете большей части Восточного Средиземноморья для европейского судоходства; на западе же наблюдалось постепенное вытеснение мавров из Испании после 1492 года. Оба эти события обернулись появлением множества обездоленных людей – христиан на востоке, мусульман на западе, – которые лишились всего, остались ни с чем и жаждали мести; многие из них в итоге стали вести жизнь пиратов. Христиане обыкновенно размещали свои базы в Центральном Средиземноморье – на Сицилии, на Мальте или на бесчисленных островках у побережья Далмации. Мусульмане, с другой стороны, находили приют у единоверцев в Северной Африке. Расстояние между Танжером и Тунисом составляло около 1200 миль, прибрежная полоса была в основном умеренно плодородной и обильно орошаемой, а несколько естественных гаваней, где почти не бывало приливов и отливов, идеально подходили для пиратов. Так родилась легенда о «Берберийском побережье».
До середины столетия сицилийцы поддерживали дружественные отношения с Северной Африкой, и взаимная торговля приносила взаимную прибыль. Однако после падения Константинополя конфликт между испанцами и турками сделался неизбежным, и Сицилия, вместо того чтобы служить центральным звеном главного торгового пути из Европы в Африку и обратно, оказалась практически ничейной землей. Ее парламенты постоянно ходатайствовали перед Испанией о разрешении сохранить былые коммерческие связи с городами побережья, но ревностный католик Фердинанд не желал и слышать о каких-либо деловых контактах с неверными, и потому торговля продолжалась преимущественно стараниями контрабандистов или пиратов.
Среди последних наиболее известными и могущественными были Хайреддин Барбаросса и его брат Арудж. Родившиеся на острове Митилини (современный Лесбос) в семье отставного греческого янычара – как и все янычары, он поначалу был христианином, а затем его насильственно обратили в ислам, – братья не имели ни капли турецкой, арабской или берберской крови (чему дополнительным доказательством служили их знаменитые огненно-рыжие бороды). Действуя от имени османского султана Селима I, они без труда покорили Алжир в 1516 году. Арудж умер два года спустя; Хайреддин же неуклонно укреплял свое положение, правил Алжиром и окрестностями формально от имени султана, но на самом деле сосредоточил в своих руках абсолютную власть. В 1534 году он дерзнул напасть на Тунис, свергнуть местного правителя Мулая Хассана и присоединить его владения; этим деянием он переиграл сам себя. Можно было бы догадаться, что император Карл V не потерпит захвата земель менее чем в ста милях от двух процветающих портов западной Сицилии – Трапани и Марсалы (за которыми лежала и столица острова Палермо). Ленивый любитель развлечений Мулай Хассан опасности не представлял, но теперь, когда Барбаросса утвердился в Тунисе, возникла непосредственная угроза власти императора на Сицилии.