История Смутного времени в России в начале XVII века

Боярская дума, принявшая по просьбе москвитян бразды временного правления до избрания нового царя, находилась под председательством князя Мстиславского, который, казалось, сообщил ей все свое слабодушие. Она не решалась ни опорочивать действий Ляпунова и сообщников его, ни явно сознаться в единомыслии с ними. В окружных грамотах, повсеместно от нее разосланных для приведения к присяге в послушании временному правлению и для вызова выборных людей на Земскую думу²⁰⁶, коей предлежало назначить нового царя, низвержению Василия придавался некоторый вид добровольного отречения. Замечательно также, что в крестоприводной записи, приложенной к окружным грамотам, в обязанность поставлялось до последней капли крови сражаться с изменниками и Лжедимитрию отнюдь не покоряться, но вовсе не упоминалось о сопротивлении приверженцам Владислава. Очевидно, что происки Жолкевского не совсем были безуспешны и что уже в Москве число желающих воцарения королевича было столь значительно, что бояре не смели противоречить им явно²⁰⁷.

Гетман скоро известился о происшествиях московских и двадцатого числа выступил из Можайска, направляясь через Звенигород к столице²⁰⁸. Знаменитый муж сей отличался столько же душевными качествами, сколько доблестью военной и мудростью государственной. Сильно тронутый несчастным жребием царя Василия, он написал москвитянам, чтоб они воздержались от всякого насилия князьям Шуйским и не забывали услуг, оказанных России славным их родом²⁰⁹. Вместе с тем гетман другим письмом извещал бояр, что идет к ним на помощь против самозванца и будет стараться исполнить волю короля, поручившего ему положить конец напрасному кровопролитию и восстановить спокойствие в России²¹⁰. Бояре поспешили отвечать, что они сами управятся с Лжедимитрием и что они не желают, чтобы гетман приближался к Москве. Но Жолкевский не уважил их настояний, продолжал путь свой и двадцать четвертого стал лагерем в семи верстах от Москвы, на лугах Хорошевских.

Самозванец, полагая, что появление гетмана в столь близком расстоянии от столицы неминуемо должно развлечь внимание москвитян, вздумал воспользоваться сим обстоятельством для учинения поиска на город²¹¹. Наступая по Серпуховской дороге, он зажег слободы и деревни, близ города лежащие. Москвитяне высыпали из предместий ему навстречу. Лжедимитрий, против ожидания своего найдя их готовыми к бою, не отважился на решительное нападение. Дело ограничилось сшибкой, окончившейся не без урона для обеих сторон.

Во время сего сражения князь Мстиславский прислал к гетману сына боярского Федора Телушкина с поручением спросить его, как друг или как недруг пришел он, и в первом случае требовать содействия его против самозванца и домогаться, чтобы он удержал Сапегу от неприязненных действий²¹². Гетман, продолжая уверять в миролюбивых намерениях своих, обещал писать Сапеге, а в рассуждении просимой помощи против Лжедимитрия отозвался, что будет действовать против него, когда москвитяне согласятся признать царем Владислава.

Находившиеся при самозванце поляки также пожелали сблизиться с гетманом и в тот же день прислали к нему Яниковского с несколькими товарищами. Яниковский объявил, что вместе с ними отправлен от Сапегина войска в посольство к королю, и просил свободного пропуска до Смоленска. Цель сего посольства была убедить короля не противиться воцарению Лжедимитрия, который, по совету служащих ему поляков, изъявлял готовность, так сказать, откупиться от Польши и вследствие того написал Сапеге, что принимает на себя обязанность тотчас по вступлении своем на престол московский выдать королю триста тысяч злотых (столько же нынешних серебряных рублей) да в течение десяти лет платить ежегодно по триста тысяч злотых в казну Речи Посполитой и по сто тысяч злотых королевичу Владиславу. В том же письме самозванец также обнадеживал, правда, в довольно темных выражениях, что притязания поляков на Северскую землю будут им уважены²¹³. Сколь ни приманчивы были для польского короля, всегда нуждавшегося в деньгах, такие предложения, однако ж Жолкевский не полагал, чтобы Сигизмунд решился довольствоваться ими, когда целая Россия готовилась ему в добычу. К тому же сам самозванец не представлял никакого ручательства в действительном исполнении своих обещаний. Впрочем, гетман не почел себя вправе остановить послов, отправляемых к его государю. Он не только позволил им продолжать путь свой, но даже дал им приставов для беспрепятственного проезда. Но в рассуждении собственных действий своих он соглашался войти в сношение с одним Сапегой, а с Лжедимитрием не хотел иметь никакого дела и отказался от даров, коими самозванец намеревался было снискать его благорасположение.