История средневековой философии

2. Сочинения Фомы Аквината заполняют в римском издании 1570 года 17 томов[62] in folio. Фома, подобно своему учителю Альберту, занимался толкованием аристотелевской философии и богословием; поэтому и его сочинения расположены в порядке этой двойной задачи. Пять первых томов содержат комментарии Фомы к сочинениям Аристотеля. Среди них находятся также «Tractatus сие ente et de essentia» и комментарии к «Liber de causis». Затем следуют его самостоятельные философские и богословские сочинение: «Великий комментарий к сентенциям Ломбарда», «Quaestiones disputatae (de potentia Dei, de malo, de spiritualibus creaturis, de anima, de virtutibus, de veritate, quaestiones quodlibetales)», «Summa contra gentiles» и «Summa theologiae». К ним присоединяются еще экзегетические комментарии к отдельным книгам Св. Писания, проповеди, потом «Opuscula», трактующие о различных предметах философского и богословского характера. Сюда относятся: «De aeternitate mundi», «De principiis naturae», «De natura materiae», «De principio individuationis», «De natura generis», «De natura accidentis», «De intellectu et intelligidile» и проч., и наконец, «Compendium theologiae» и комментарии к «Libr. Boethii de trinitate».

3. Самые важные из этих сочинений, бесспорно, – «Summa contra gentiles» и «Summa theologiae»; последнее, правда, осталось неоконченным и дополнено учениками Фомы. «Summa contra gentiles» представляет собою род апологии христианства; в ней догматы христианства защищаются доводами разума против неверующих и еретиков и опровергаются, также на основании рациональных доказательств, противоположные им языческие, арабские и еретические учения. В последнем же и самом зрелом своем сочинении Фома подвергает философской обработке все содержание христианской истины и укладывает это спекулятивное целое в рамки большой философской системы. К этим двум главным сочинениям остальные служат дополнением. Для понимания учения Фомы особенно важны «Quaestiones disputatae» и комментарии к сентенциям[63].

4. Фома прежде всего различает два рода истин – истины разумные и сверхразумные. Разумные – это те истины, которые могут быть получены и доказаны при помощи одного только разума. Сверхразумные же истины – те, которые выходят за пределы нашего естественного понимания и потому познаются нами только путем откровения. Следовательно, различие основывается не на существе этих истин, но на различном отношении, в каком наш разум стоит к ним.

5. Хотя оба эти рода истин различны между собой, однако они не противоречат друг другу; ибо как истины разума, так и сверхразумные имеют конечное и высшее основание в премудрости Бога, а она, конечно, не может сама себе противоречить. Между разумом и откровением никогда не может быть противоречия. Следовательно, все доводы, которые приводятся разумом против истин веры, или не принудительны, а лишь вероятны, или вовсе софистичны. Разум, если он исходит из истинных принципов и делает правильные заключения, не может прийти к результатам, противоречащим содержанию веры.

6. Разум все же не может доказать сверхразумных истин или тайн христианства. Он может только отражать все нападки против них и установить, что эти истины не противоречат разуму. В этом и состоит первая задача разума по отношению к христианским тайнам. Но это – не единственная задача его. Творения, правда, не дают нам оснований для доказательства посредством умозаключений тайн христианства, но они дают нам известные аналогии, на основании которых можно установить уместность этих тайн. Этим дается возможность их спекулятивного познания, благодаря чему они становятся до известной степени ближе человеческому разуму. Стремиться к такому спекулятивному познанию есть вторая задача, возложенная на разум в отношении к христианским тайнам (Contra gent. 1. 1, с. 8, с. 9).

7. Если тайны, чтобы стать достоянием человеческого познания, необходимо требуют откровения Божия, то этого нельзя сказать об истинах разума. Тем не менее и такие истины входят в содержание откровения. Вследствие этого возникает вопрос, почему и они открываются Богом? Причина этого, по мнению Фомы, лежит в том, что без откровения, при помощи одного лишь разума, очень немного людей, и то после долгих усилий и с примесью многих ошибок, дошли бы до признания этих истин.