История средневековой философии

1. Вильгельм происходил из деревни Оккам в английском графстве Суррей. Позднее он вступил в францисканский орден, был учеником Дунса Скота в Оксфорде и Париже и затем сам читал лекции в Париже, производя большое впечатление своими номиналистическими новшествами и собирая вокруг себя множество учеников. От своих приверженцев он получил титулы Doctor singularis и Venerabilis inceptor (sc. nominalium). И в церковно-политическом отношении он стяжал большую известность. В споре Бонифация VIII с Филиппом Красивым он держался партии последнего и защищал его против папы. Затем он присоединился к фанатической партии спиритуалов своего ордена и вместе с ними восставал против определений папы Иоанна XXII. Он издал против последнего манифест под заглавием «Defensorium», который был наполнен резкими нападками на папу и других правителей церкви. Вызванный к ответу, он бежал вместе с своими единомышленниками к Людовику Баварскому и поддерживал его в борьбе против папы. «Защищай меня оружием, – говорил он Людовику, – а я буду защищать тебя пером». Около 1347 г. он скончался в Мюнхене.

2. Из оставленных им философских произведений особенно важны следующие: а) «Super libros sententiarum subtilissimae quaestiones»; ed. Lugd., 1495, и др.; b) «Quodlibeta septem»; ed. Par., 1487, Argent., 1491; c) «Summa logices» u «Major summa logices»; ed. Par., 1488, Ien., 1591, Oxon., 1675; d) «Quaestiones in libros Physicorum»; ed. Argent, 1491, 1506; e) «Expositio aurea in Porphyrii praedicabilia et Aristotelis praedicamenta», ed. Bon. 1496, и f) «Centilogium theologicum»; ed. Lugd. 1496[85].

3. По Оккаму, познавательный процесс начинается чувственным воззрением и завершается интеллектуальным познанием. Последнее есть прежде всего познание интуитивное и только потом уже абстрактное. В интуитивном познании разум мыслит вещь со стороны ее бытия и всех свойств, данных в опыте. В абстрактном познании разум не принимает во внимание бытия и эмпирических свойств предмета, а мыслит последний в неопределенном виде. Если возникает вопрос о том, что служит первым объектом познания – общее или особенное, то в отношении к интеллектуальному познанию вообще он, очевидно, разрешается в пользу единичного, потому что интуитивное познание предшествует абстрактному. Если же дело идет об абстрактном познании в частности, то здесь, наоборот, первопознаваемым будет самое общее и самое неопределенное, так как только начиная от него можно постепенно дойти до species specialissima.

4. Предполагая все это, можно поставить вопрос, как объяснить самое познание. Оккам отвергает теорию species, подобно Авреоли и Дуранду. По его мнению, для объяснения чувственного познания нет надобности прибегать к species sensibilis, ибо «frustra, fit plura, quod fieri potest pauciora». Для объяснения восприятия достаточно одного объекта и способности восприятия; дальнейшие объяснения не нужны и бесполезны. Точно так же не может быть речи и о species intelligibilis. Основание, по которому принимают species intelligibilis, состоит в том, что материальный предмет как таковой не может непосредственно производить познания в нематериальном разуме. Но разве species intelligibilis также не нематериален? Как же может телесный предмет производить его? Таким образом, теория species во всех отношениях несостоятельна. Вместе с этим отпадает и необходимость различия между деятельным и возможным разумом, так как оно требовалось только для объяснения возникновения species intelligibiles.

5. Однако, чтобы объяснить познание, Оккам признает некоторое сходство между познанием и предметом познания. Но это подобие, по его мнению, не превышает того, какое существует между вещью и знаком вещи; поэтому для него представление и понятие – только знаки того, к чему они относятся как к своему объекту, но знаки, во всяком случае, не произвольные, а естественные. По учению Оккама, познание основывается не на том уподоблении познающего субъекта познаваемому объекту, которое предполагается в теории, принимающей species, но на подобии, которое существует между познанием как знаком и предметом как обозначаемым. Понятие он считает просто термином. Отсюда номиналистов называют также терминистами. Рассматриваемое субъективно, понятие в его глазах есть не более как акт мышления, поскольку он относится к предмету.